Спектаклем, которым он подвел итог своей 20-летней работы на этой сцене, стала «Баядерка».
Подробнее в репортаже телеканала «Культура».
«Баядерка» – один из самых знаменитых балетов русской императорской сцены. Творение Мариуса Петипа на музыку Людвига Минкуса и либретто Сергея Худекова увидело свет в 1877 году и быстро обрело популярность. Все великие балерины мечтали танцевать главную партию балета – баядерку Никию. Здесь можно было блеснуть и безупречностью техники, и кантиленой танца. Трагическая история любви позволяла примам императорского, а потом и советского балета во всей красе представить свой драматический дар.
Украшением «Баядерки» стала картина «Тени», ставшая примером высшей гармонии на балетной сцене. Популярность «Теней» сравнима разве что с «белыми картинами» «Лебединого озера». Все последующие редакции балета, которых было немало в ХХ веке, при любых нововведениях и изменениях старались максимально сохранить «Тени» в неприкосновенности.
Выдающаяся балерина Наталья Макарова поставила свою версию «Баядерки» в 1980 году. Она не так помпезна и густонаселена, как первоисточник, но сохраняет все главные достоинства шедевра Петипа. Редакция Макаровой оказалась столь успешной, что ее взяли на вооружение многие европейские театры.
Нотный материал предоставлен издательством Hans Sikorski.
АКТ I
Сцена 1. Священный лес, окружающий храм
Воины, возвращающиеся с охоты на тигра, сопровождают Солора, самого благородного и отважного воина в округе. Солор просит на время оставить его одного, чтобы вознести молитву Священному Огню, но как только его свита удаляется, он призывает главного факира, Магдавею, и просит устроить ему свидание с баядеркой Никией. Их разговор прерывается появлением священников и Великого брамина, который приказывает Магдавее собрать всех факиров для подготовки праздника Священного Огня. Появляются баядерки, и среди них Никия, избранная пройти обряд посвящения и стать глав- ной баядеркой. Великий брамин потрясен ее кра- сотой и признается ей в любви. Никия, однако, отвергает чувство человека, посвятившего себя Богу. Великий брамин глубоко уязвлен пренебрежением его любовью. Начинается праздник, храмовые танцовщицы приносят воду факирам, и Магдавея пользуясь случаем передает Никии послание Солора. Никия соглашается на свидание, однако спешит расстаться с Магдавеей, опасаясь подозрений Великого брамина. Церемония заканчивается, участники скрываются в храме. Магдавея призывает Солора и просит его скрыться в лесу, пока не вернется Никия. Она скоро появляется, и влюбленные клянутся в вечной любви перед Священным Огнем. Незамеченный Никией и Солором, Великий брамин становится свидетелем этой сцены, и после того как Магдавея разлучает влюбленных, в ярости призывает богов помочь ему погубить Солора.
Сцена 2. Комната во дворце
Во дворце происходит чествование Солора. Рад- жа объявляет собравшимся, что в награду за до- блесть Солор получает руку его дочери Гамзатти. Он подводит свою дочь к Солору и откидывает вуаль. Солор поражен ее красотой. Несмотря на клятву вечной любви, данную Никии, Солор не может устоять перед красотой Гамзатти и перед требованиями Раджи. Праздник в честь помолвки Солора и Гамзатти прерывается появлением Великого брамина. Он требует разговора с Раджой с глазу на глаз, и со- общает ему о клятве Солора и Никии, в надежде на то, что Раджа убьет Солора. Вопреки ожиданиям и к его глубокому отчаянию, Раджа решает погубить Никию. Гамзатти подслушивает их разговор и вызывает Никию к себе. Она пытается заставить Никию отказаться от Солора, предлагая ей подарки и украшения, но Никия непреклонна. В отчаянии баядерка бросается на принцессу с кинжалом, но прислужница Гамзатти Айя останавливает ее. Никия в ужасе выбегает из дворца. Гамзатти, как и ее отец, клянется погубить баядерку.
Сцена 3. Дворцовый сад
Свадебные торжества в честь Гамзатти и Солора. Великий брамин приводит Никию для участия в свадебной церемонии. Никия не может вынести помолвку, ее танец пронизан тоской. Айя подносит ей корзинку с цветами, якобы от Солора, и в баядерке загорается надежда. Но в корзинке прячется посланная Раджой и принцессой ядовитая змея, которая жалит Никию, когда та подносит корзинку к лицу, чтобы понюхать цветы. Великий брамин предлагает баядерке противоядие, но она видит Солора, удаляющегося вслед Радже и Гамзатти, и решает умереть.
АКТ II
Сцена 1. Шатер Солора
Подавленный и угнетенный смертью Никии, Со- лор курит опиум, принесенный ему Магдавеей, чтобы утешить его скорбь.
Сцена 2. Царство теней
Солор впадает в галлюцинации, перед ним воз- никает образ умершей Никии. Она появляется в Царстве теней, ее образ многократно отражен кордебалетом. Солор вспоминает ее танец любви около Священного Огня.
Сцена 3. Шатер Солора
Шатер Солора заполняется воинами, пришед- шими для подготовки к свадьбе. Но образ Никии продолжает преследовать и мучить Солора.
АКТ III
Храм
В тени Великого Будды танцует Золотой Божок, в то время как Великий брамин и священники готовятся к свадьбе Гамзатти и Солора.
Входят жених и невеста. Баядерки танцуют ритуальный танец свечей, напоминающий Священный Огонь, который горит снаружи храма.
Раджа, Гамзатти и Солор участвуют в танце, но Солора все время преследует образ Никии, видимый только ему. Во время танца чудесным образом появляется корзинка с цветами, в точности такая же, какая была послана Никии, и Гамзатти, в ужасе от содеянного и мучимая виной, торопит отца поскорее закончить свадебную церемонию. Великий брамин совершает обряд на ступенях алтаря, но Солор не в состоянии заставить себя произнести клятву. Разгневанные боги разрушают храм, все присутствующие погребены под руинами. Дух Никии и дух Солора воссоединяются в вечной любви…
Спектаклем, которым он подвел итог своей 20-летней работы на этой сцене, стала «Баядерка».
Подробнее в репортаже телеканала «Культура».
«Баядерка» украшает репертуар практически каждого российского театра оперы и балета. Сегодня этот знаменитый балет Мариуса Петипа идет, как правило, в редакции Владимира Пономарева и Вахтанга Чабукиани или, как нынче в Большом театре, Юрия Григоровича. Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко обратился к версии легендарной балерины Натальи Макаровой, оставшейся в 1970 году в Лондоне во время гастролей ленинградского Кировского театра. Имя «невозвращенки» — международной звезды, прима-балерины Американского театра балета — почти на два десятилетия было вычеркнуто из истории отечественного балета.
Дебютировав в 1974 году как хореограф актом «Тени» из балета «Баядерка», в 1980 году Наталья Макарова осуществила постановку полной версии спектакля, ставшего очень популярным на Западе. Его взяли в свой репертуар Королевский балет Великобритании, миланский «Ла Скала», Шведский королевский балет, Австралийский балет, Гамбургский балет и другие крупнейшие танцевальные труппы мира. Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко строит свою афишу эксклюзивно. И это касается не только работ современных хореографов. «Лебединое озеро» идет здесь в редкой редакции Владимира Бурмейстера, «Сильфида» — в постановке Пьера Лакотта. И вот теперь в репертуаре театра — «Баядерка» Натальи Макаровой.
Эта версия отличается от знакомых российскому зрителю интерпретаций истории любви храмовой танцовщицы Никии и храброго воина Солора, предавшего свою любовь. Первые два акта сведены в один, и многие картины сильно сокращены. Сцена объяснения Никии, приглашенной во дворец раджи, где она узнает, что Солор в награду за свои ратные подвиги получает в жены дочь правителя Гамзатти, сведена до пантомимы. Сильно усечена и отличающаяся имперским размахом картина свадебного торжества в честь Солора и Гамзатти. Жертвой пали не только знаменитый танец с попугаями и зажигательный танец с барабанами. Под сокращение попало и великолепное гран па, оставшееся в спектакле в урезанном виде, так же как и танец Никии со змеей (эмоциональный пик сцены), в котором выражена вся гамма чувств героини: от отчаяния до внезапно вспыхнувшей надежды. Впрочем, можно не заниматься подсчетом потерь, а смотреть «Баядерку» Натальи Макаровой как новый спектакль и судить его по законам, самим хореографом «над собой признанным». И тогда это — понятное (без подсказок либретто), сюжетно внятное, динамичное действие, приостанавливающее свой бег в акте «Теней». Безупречная по красоте картина — настоящий «бенефис» кордебалета, с которым прекрасно поработала ассистентка Макаровой Ольга Евреинова.
Наталья Макарова недаром сократила первые части спектакля. Она досочинила финал, имевший место у Петипа. После встречи с умершей Никией в Царстве теней (куда он попадает, накурившись опиума) Солору предстоит земной брак с Гамзатти. Начинается подготовка к свадьбе, баядерки танцуют ритуальный танец свечей. Золотой Божок в великолепном исполнении Дмитрия Загребина зависает над сценой. Гамзатти танцует сочиненную для нее вариацию, но Солора продолжает преследовать образ Никии, которая как молчаливый укор участвует в общем танце. Солор не в состоянии произнести брачной клятвы, и небеса обрушивают свою кару на всех присутствующих, погребя их под камнями разрушенного храма. Было бы преувеличением сказать, что вновь сочиненные танцы — хорео-графический шедевр. Но они логично расставляют все точки над «i». Более того, в финале мы видим, как «души» Никии и Солора соединяются на небесах, что должно порадовать любителей хеппи-эндов. Великая балерина и опытный хореограф рассказала настоящую love story, и наверняка у этой версии найдутся свои поклонники.
Если же говорить о танцевавших премьерный спектакль Наталье Сомовой (Никия) и Эрике Микиртичевой (Гамзатти), то в этом хореографическом поединке они выступают на равных. Сказать, что кто-то из них блеснул на первом представлении пока нельзя, но и не увидеть того, что у обеих исполнительниц есть все данные к тому, чтобы эти партии зазвучали сильно и выразительно, было бы несправедливо. Зато у Солора-Полунина партия «заблистала» с первого же стремительного выхода на сцену. Его танец уже и сейчас можно назвать безупречным, а актерское исполнение — страстным и точным.
Афиша Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко пополнилась знаменитым классическим балетом, который в своем полном виде никогда ранее не шел здесь. «Баядерка» в редакции известной звезды классического танца Натальи Макаровой имеет весьма противоречивую репутацию. С одной стороны является самой популярной в мире версией этого балета и входит в репертуар 15 именитых компаний (включая Королевский балет и театр Ла Скала). С другой, негласно считается, что Макарова своим вмешательством сильно подпортила шедевр Мариуса Петипа. В ситуации разбирался обозреватель «МК».
Главное ноу-хау балета — утраченный в советские времена (предполагают, по вине петербургского наводнения 1924-го года) и реконструированный Макаровой финал. IV акт Петипа (у Макаровой он III) называется «Гнев богов», и говорят, что по живописности он не уступал даже картине Брюллова «Последний день Помпеи». Не только брачующиеся — предавший баядерку клятвопреступник Солор и его невеста, дочь раджи принцесса Гамзатти, но и сам раджа, а также все гости, на свадьбе под «громы и молнии» по воле богов оказываются погребенными под руинами храма. У Макаровой вместо землетрясения, которое прежде устраивали на сцене силами машинерии 19-го века, задействован нехитрый кинематографический эффект: на натянутой перед авансценой сетке высвечиваются лишь летящие булыжники. А хореография придуманная Макаровой для последнего действия стилистически не слишком хорошо вписывается в сохранившийся хореографический текст Петипа из других актов.
Добавив финал, Макаровой пришлось объединить первое и второе действие, и выбросить архаичные по её мнению танцевальные и пантомимные эпизоды. Об одних сокращениях жалеть не приходится (например, о «танце с корзиночкой» — быстром канканирующем галопе, переводящем трагизм сцены предсмертного танца баядерки в сущий анекдот). Других (зажигательный «Индусский танец» с барабанами) – не достает.
Делая купюры, балетмейстер, намеренно адаптировала свой спектакль, созданный для Американского балетного театра (ABT) в 1980 году, для «малочисленных» (по нашим меркам) зарубежных компаний и не слишком больших западных сцен. Так, считается, что в «Царстве теней» у Петипа в петербургском Большом театре, где впервые прошла премьера этого балета в 1877 году, имелся специальный двухмаршевый наклон, состоящий из двух пандусов, в одну и другую сторону (так до сих пор идет эта сцена и в Мариинке). 64 тени спускались по этим пандусам красивой змейкой, будто с небес. Григорович, в своей редакции осуществленной для Большого театра в 1991 году сделал этот спуск даже ещё более витиеватым. Макарова, видимо опять же из-за размеров сцены и немногочисленности балетного коллектива использовала лишь наклонную подставку без этих красивых изгибов, что сильно снизило специально запланированный главный эффект спектакля.
Но вменяющиеся Макаровой в вину прегрешения против канонического текста, и прегрешениями то совсем не являются. Наоборот, делают постановку более компактной, адаптируя её для таких компаний средней лиги, к которым наравне с ABT, Ла Скала и Королевским балетом, Стасик как раз и относится. Этому театру постановка подошла словно влитая.
У Петипа, напомним, первоначально в разбираемой нами сцене было занято 64 тени, что не потянут сейчас даже такие современные гиганты, как Большой и Мариинка. Стасику, чтобы соответствовать именитым компаниям, канонические 32 тени утвердившиеся в более поздних редакциях (Ла Скала выставляет вообще 24), пришлось добирать из балетных училищ. По сравнению с тем, как «Тени» в этой труппе танцевались всего несколько лет назад (в постановке Михаила Лавровского в театре шел лишь этот акт) прогресс кажется разительным.
Справились и исполнители центральных партий: роль Гамзатти подошла Наталье Сомовой, Дмитрий Загребин стал великолепным Золотым божком. Необыкновенно красивый абрис фигуры Кристины Шапран (Никия), её удлиненные линии как бы истаивающие в пространстве сцены, были настолько впечатляющи, что придавали акту «Теней» мистический отсвет. И тут даже безупречный Солор Сергея Полунина (участие этого танцовщика в спектаклях театра, собственно и придало труппе дополнительный стимул) отступал на второй план.
Что же до пресловутых недостатков постановки, то они с лихвой перекрываются несомненными достоинствами. Например, отличным оформлением спектакля: в сценографии Пьера Луиджи Самаритани, и особенно в костюмах Иоланды Соннабенд балетные условности вполне сочетаются с древнеиндийскими реалиями. А сам спектакль становится тем самым балетным «замком красоты», о котором Иосиф Бродский написал в известном стихотворении.
Премьера «Баядерки» Мариуса Петипа в Императорском Мариинском театре состоялась в 1877 году, соавтором многих идей балета по мотивам баллады Гёте «Бог и баядерка» и эпоса Калидасы «Шакантула» выступил Сергей Худеков. Макарова подготовила свою версию для Американского балетного театра (о своей работе балерина и хореограф рассказала нашим читателям в № 37) столетие спустя.
Два спектакля — оригинал и его версия — наглядно демонстрируют пропасть, что пролегла меж нравами и вкусами России XIX века и современной западной цивилизацией. Роскошь танцев с любованием подробностями уступила место рассказу, живому и человечному, быстрому и ясному. «Баядерка» по-макаровски стремительна, понятна без либретто и заботливо очищена ото всего, что тормозит развитие интриги. Дабы зритель не утомился, ненужными объявлены не только пантомимные объяснения героев на «Празднике огня», но и танец «Ману», где кокетка играет с девочками, то протягивая, то отнимая у них кувшин; заводной «Индусский танец» с барабанами изгнан вон — как и танец с попугаями и веерами. Балетная мелодрама оказалась похожей на наивный детский пересказ печальной сказки о предательстве.
«Баядерка» по евростандарту пользуется популярностью во многих странах и прежде всего потому, что доступна камерным труппам, не имеющим представления о том, что такое русский балетный имперский стиль. Зрители, не подозревающие об истинных страстях и старинном декоре «Баядерки», подмены не ощущают.
Обрусевший француз Мариус Иванович Петипа и в любовных страстях, и в соответствующем им балетном декоре знал толк. Он задумывал свою «Баядерку» как любовный треугольник. Храмовую танцовщицу Никию и воина Солора связывает любовная клятва, и ровно тогда, когда отважный герой решает соединить свою судьбу с Гамзатти — дочерью могущественного раджи, баядерка погибает и является мученику совести в тяжелом сне тенью преданной любви. Под занавес драмы боги карают виновных и безвинных, все погибают под руинами обрушенного храма. Финал, давно утраченный отечественным театром, восстановлен Макаровой.
В оставшемся винегрете из Петипа и номеров давних советских времен (обидно, что в программке не указано их авторство) выжила картина «В царстве теней». Хореографические капризы примы оставили в неприкосновенности ирреальный мир белого балета. 32 танцовщицы медитативной вереницей сходят со скал, «вздыхают» унисоном арабесков и замирают в симметрии статичных поз, живописуя образ идеальной танцевальной гармонии. Преуспели Ксения Рыжкова и Оксана Кардаш. Мистический акт теней, о который разбивались амбиции многих трупп, в Театре на Большой Дмитровке вышел истинным шедевром и гвоздем премьеры. В остальном успешны мужчины. Начиная с дирижера Антона Гришанина, под чьим руководством непривычно оркестрованная партитура Людвига Минкуса звучит выразительно. Сам маэстро акценты каждой балерине и танцовщику подбирал штучно. Актерски точны Никита Кириллов в роли сжигаемого соблазном мести Великого брамина и Михаил Пухов, сразивший жесткой вседозволенностью своего Раджи. Уникален Золотой Божок Дмитрия Загребина, бесстрастно зависавший в воздухе в позе сидящего будды. И уникален Сергей Полунин — Солор со своими воздушными прыжками и совершенным танцем.
Балеринам же, увы, роли пока велики. И Наталья Сомова (Никия), и Эрика Микиртичева (Гамзатти) излагают сюжет, но не раскрывают судьбу своих героинь. Обе — жертвы, и обе страдают от отчаянной муки: одна — от предательства, вторая — от ревности. На премьере соперницы то и дело скатывались с метафизики смыслов к бытовому правдоподобию, что явно не вдохновляло самого героя, и Сергей Полунин «ожил» только к поклонам, когда на руках вынес на сцену Наталью Макарову. Рискнувшую предъявить свою, как теперь понятно, компромиссную версию России, чьи подмостки «Баядерка» никогда не оставляла. Все равно, что в Тулу со своим самоваром…
Один из лучших балетов Мариуса Петипа (1877) — мелодрама с подкинутой в корзинке ядовитой змеей и опиумным трансом в экзотических индийских декорациях — до 1960-х годов оставался достоянием отечественной публики: за рубежом «Баядерку» — точнее, ее часть, картину «Тени» — впервые увидели 14 сентября 1961 года в Нью-Йорке во время гастролей Kirov Ballet. Впечатление было сильным, и очень скоро на западных подмостках одна за другой стали появляться «Тени», перенесенные бежавшими из СССР экс-премьерами Кировского: хореографические тексты шедевров Петипа были тем скарбом, который танцовщики-невозвращенцы уносили с собой на Запад. Именно с «Теней» в лондонском Royal Ballet в 1963 году, вскоре после прыжка через барьеры в Ле Бурже, начал свою «балетмейстерскую» карьеру Рудольф Нуриев. В 1974 году «Тени» в American Ballet Theatre поставила Наталья Макарова, шестью годами позднее она же выпустила в Нью-Йорке полную версию «Баядерки». Возможностей сверяться с мариинским подлинником у беглецов по понятным причинам не было, текст переносился не без потерь, но даже то, что от «Баядерки» оставалось, в свое время поражало воображение европейской и американской публики — не знакомой с оригиналом Петипа и воспринимавшей редакции Нуриева и Макаровой, так сказать, «с чистого листа».
Сегодня же включенная в репертуар Музтеатром Станиславского и Немировича-Данченко «Баядерка» Натальи Макаровой смотрится адаптированным изданием хрестоматийной классики, пособием по иностранному языку, превращающим толстенный талмуд в 80-страничную брошюрку: выкинуты целые главы, сложные для понимания неофитов слова заменены более простыми аналогами. У Петипа конструкция балета была простой и близкой к гениальности: нарастающий темп буйных, пылких «индийских» сцен (встреча баядерки Никии с Солором, решение раджи женить Солора на своей дочери, решение убить Никию и ее приходящаяся на разгар праздника смерть) обрывается меланхолией «Теней», где призрачные девы сходят с гималайских гор. Это — сон Солора; с его пробуждением «Тени» уступают место цветастым танцам, обрываемым «гневом богов» — землетрясением, которое разрушает дворец раджи и погребает всех под его обломками. Редактируя балеты Петипа, важно соблюсти баланс: мало couleur locale — страдают и «Тени», уменьшается контраст. Именно это и происходит в версии Натальи Макаровой, вымаравшей ключевые характерные номера балета — «Индусский танец» и вариацию Ману. Макарова в прямом смысле сглаживает перепады рельефа «Баядерки»: изгибающийся пандус, с которого в картине «Тени» у Петипа змейкой сходят девушки, заменен на невысокую наклонную подставку без изгибов, а выразительные мрачные скалы — на невзрачный зеленый сад. Величественное шествие с небес на землю превращено в обыкновенную прогулку, эффект от мистического явления идеального белого балета в повседневной суете земного мира сведен на нет.
Любопытно, что на афишах отсутствуют всякие упоминания об авторах номеров, со временем дополнивших оригинальную хореографию «Баядерки»: в списках авторов не значатся ни Николай Зубковский, ни Владимир Пономарев, ни Вахтанг Чабукиани — присутствует лишь горделивая фраза «Наталья Макарова по Мариусу Петипа». Замечательной балерине, впрочем, так и не удалось стать толковым хореографом: собственный танцевальный текст Макаровой в последней картине — к моменту ее отъезда из Ленинграда уже давно отсутствовавшей в мариинском спектакле — несколько суматошен и невнятен. Премьерная публика Музтеатра, судя по всему, видела «Баядерку» впервые в жизни и даже эту покоцанную, сжатую и не слишком умную версию великого балета Петипа принимала с восторгом — которого, впрочем, оказался вполне достоин не только безупречно проведший свою роль Сергей Полунин в партии Солора, но и весь исполнительский ансамбль, вплоть до призванных в ряды Теней учениц Московского хореографического училища.
К публике вопросов нет: в конце концов, сегодняшняя ценовая политика Большого театра не способствует ознакомлению широких зрительских масс с достижениями балетного хозяйства. Есть — к театральному начальству.
Понятно, что Музтеатру очень хотелось иметь «Баядерку» в репертуаре: сохранившиеся спектакли «золотого классического века» можно по пальцам пересчитать, а их присутствие в афише — знак принадлежности к высшей театральной лиге, попасть в которую так стремился в последние годы МАМТ с его амбициозной репертуарной политикой (купили лицензию на спектакли Ноймайера — и станцевали лучше, чем в Большом, купили лицензию на балеты Килиана — и опять победили в соревновании со старшим коллегой, отлично станцевали «Майерлинг» Макмиллана — и собираются в этом году поставить его же «Манон»). Понятно, что худруку балетной труппы Игорю Зеленскому не слишком хотелось работать с редакциями «Баядерки», уже представленными на отечественном рынке (в Большом идет версия Юрия Григоровича, в Мариинке — Пономарева—Чабукиани). Но почему бы тогда не заказать новую редакцию какому-нибудь знающему человеку? Очевидно, что самым эффектным ходом было бы возвращение на сцену реконструкции оригинального спектакля Петипа, осуществленной в 2002 году в Мариинке Сергеем Вихаревым и вследствие местных интриг исчезнувшей из репертуара, — но Музтеатру, боюсь, ее не потянуть в силу объективных причин: народу в труппе не хватит.
Но зачем было привозить в Москву именно версию Макаровой — только из-за магии имени? В 1988 году в Лионе американец Энди Дегроут сотворил «Баядерку», действие которой происходит в Хиросиме 1945-го, Брюсселе 1993-го и на дискотеке в Токио в 2021-м. Десять лет назад голландец Адриан Лютейн поставил «Баядерку» для голландской труппы «Интроданс» — мне довелось видеть акт «Теней», в котором хореограф, используя прежний «змеиный» ход, придумал оригинальное пластическое решение: тени были гнущимися, вьющимися, мягкими — и при этом не менее пугающими и не менее прекрасными, чем у Петипа. Быть может, Музтеатру стоило предложить отанцевать либретто Сергея Худекова? По крайней мере, был бы хоть какой-то шанс. Премьерой макаровской «Баядерки» МАМТ добровольно признался в готовности довольствоваться вторыми ролями на столичной балетной сцене — до недавнего времени казалось, что у Музтеатра амбиции все-таки несколько выше.
В 1887 году Мариус Петипа поставил свое «Преступление и наказание» — балет «Баядерка». Действие перенес в Индию, главной героиней сделал храмовую танцовщицу Никию, пострадавшую от коварства возлюбленного, воина Солора. Тот по ходу действия клянется в любви (два пальца воздетой руки, устремленные в небо), обещает жениться (те же пальцы, указующие на воображаемое обручальное кольцо), но в итоге предпочитает дочь раджи Гамзатти (большая сцена с радостными танцами).
Никии, по долгу службы явившейся танцевать на помолвку, по приказу соперницы вручают корзинку с ядовитой змеей (раскрашенная гуттаперча, чья «активность» зависит от ловкости пальцев танцовщицы). Солор, потрясенный смертью баядерки, употребляет опиум посредством кальяна и погружается в наркотические грезы, в процессе коих ему являются тени умерших дев с Никией во главе (грандиозное гран-па с виртуозными танцами обоих).
Тень баядерки вопиет о возмездии (указание на небо всеми пальцами воздетой руки), и оно-таки наступает: начинается землетрясение, храм, где собираются соединить свои судьбы Солор и Гамзатти, рушится, погребая их под обломками. Чтобы зритель не сомневался, по чьей вине произошла катастрофа, Петипа заранее указывает на виновницу — тень Никии мелькает то тут, то там, отвлекая жениха от невесты.
Занимательная история, рассказанная кудесником русской сцены, быстро стала блокбастером, лишившись, правда, сцены разрушения храма. Редакторы сочли, что реальное наказание вполне может быть замешено метафорическим, танцевальным.
Мнения коллег не разделила прославленная балерина Наталья Макарова, в 1980-м вернувшая означенную сцену в постановку Американского балетного театра. В этом варианте спектакль отныне будут представлять и в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, украсившем свои афиши изображением несравненной Натальи Романовны в роли баядерки.
Если версию Макаровой востребовали ради «наказания», не стоило было и затевать постановку. Финальные объяснения героев имеют смысл лишь при показе масштабных разрушений (тяжесть наказания должна быть соразмерна тяжести преступления), а небольшая сцена «Стасика» для таковых не приспособлена. Посему возмущение природы изобразили, не прибегая к машинерии, с помощью видеопроекции, причем взамен бурных катаклизмов в духе канала «Дискавери» публика получила супрематическое движение белых пятен и красных полос.
Остальное оформление (художники — Пьер Луиджи Самаритани и Иоланда Соннабенд) — очаровательная полянка, где горит священный огонь, уютные покои раджи, лужайка перед дворцом, сияющие цветами радуги костюмы — выдержано в реалистическом духе и соответствует масштабам театра. То есть вопреки величественному замыслу Мариуса Ивановича, выпускавшего на сцену бутафорского слона в натуральную величину, тяготеет к камерной, почти интимной драме.
Апофеозом живописного интима становится некогда близкий космическому путешествию выход теней, обернувшийся бесхитростной девичьей прогулкой. Вместо схождения с Гималаев (читай: длинного, уходящего в бесконечность пандуса) тени спускаются с мини-пригорка аккурат в раскидистые кусты.
На столь прелестном фоне страсти героев рискуют стать домашней разборкой ветреного мужчины и его верных подруг. В том, что этого не произошло, — заслуга премьера «Стасика» Сергея Полунина, изобразившего своего персонажа почти Чайльд Гарольдом. Этот Солор зависает в прыжках, словно раздумывая, стоит ли ему возвращаться на грешную землю, устремляет вдаль затуманенный взор и явно переживает разлад между мечтой и действительностью.
Последняя материализуется в обликах Гамзатти (Эрика Микиртичева) и Никии (Наталья Сомова), и вместе, и врозь посягающих на прайвеси воина. Первую он роскошным жестом отбрасывает в руки раджи (получайте, папа, свою активную дочку). А вторая к финалу своего земного пути утомляет героя настолько, что даже всплакнуть над телом он не в состоянии — не дожидаясь конца агонии, тихо ускальзывает в кулису.
Дамы, разумеется, пребывают в тени великолепного Полунина, хотя в сольных фрагментах выглядят достойно. Но если на сцене в это время присутствует премьер, безропотно отдают ему львиную долю зрительского внимания.
В достоинства спектакля, кроме Полунина, стоит записать компактность (хорошо для детских утренников), два антракта (пригодятся для корпоративных вылазок) и прекрасные возможности для муштры женского кордебалета — «теневой» ансамбль, единый в 32 лицах, публика проводила овацией.
В список недостатков можно занести отсутствующие хиты — индусский танец и танец «Ману», а также неожиданный просчет мастера балетных аранжировок Джона Ланчберри. Музыку Лео Минкуса, конечно, трудно назвать шедевром, однако и там попадаются неплохие мелодии вроде предсмертного танца Никии. И надо же так случиться, что именно этот лирический оазис исказили странные паузы, по мысли сэра Джона означающие прерывистое дыхание героини, но на деле мешающие и балерине, и оркестру.
«Баядерка» — балет про недозволенную любовь храмовой танцовщицы к храброму воину, про ее убийство знатной соперницей и про гнев богов, обрушивший храм на злоумышленников,— был поставлен Мариусом Петипа в 1877 году. Балету повезло: он подвергался разным редакциям, но успешно пережил советскую власть, потеряв только акт с финальным катаклизмом. А главный шедевр спектакля — сцена «Тени», в которой обкуренному герою-воину привиделась погибшая баядерка в окружении множества таких же невинных душ,— получил самостоятельную жизнь в качестве одноактного балета.
Многоактную «Баядерку» мечтает иметь в репертуаре каждый театр: это пропуск в высшую балетную лигу. В принципе, ставить этот балет не возбраняется любой большой труппе; однако, если ее профессиональный уровень недостаточно высок, неизбежен шумный конфуз — как у недоученной Элизы Дулитл на скачках в Аскоте. Такую неприятность лет шесть назад пережил и музтеатр Станиславского — а ведь его тогдашний балетный худрук Михаил Лавровский поставил всего лишь акт «Теней». За прошедшие годы «балет Стасика» совершил трудовой подвиг: в нынешней «Баядерке» труппе стыдиться нечего. Причем экстрасложные «Тени» оказались едва ли не лучшей частью спектакля: 32 привидения вышагивали ровнехонькими арабесками (правда, появлялись они не с Гималайских гор, а из какого-то куста черемухи, спускаясь по покатому пандусу, что сильно обеднило впечатление от знаменитого шествия,— но тут уж все претензии к сценографу Пьеру Луиджи Самаритани). Тени не шатались в массовом адажио, а линии, ракурсы и позы держали не хуже кремлевских почетных караулов, за что следует благодарить ассистента постановщика Ольгу Евреинову, репетировавшую с кордебалетом. Ее работа видна невооруженным глазом: исконно московская труппа вдруг затанцевала по-ленинградски — «вздыхая» ручками перед тем, как закрыть их в позиции, сдерживая жесты и целомудренно не виляя бедрами в игривом танце «Джампе». Солистки в «Тенях» не посрамили вышколенный кордебалет, а такого Золотого божка, как Дмитрий Загребин, не найти и в самых статусных труппах мира.
Главной проблемой труппы оказались балерины. И баядерка Никия (Наталья Сомова) и дочь раджи Гамзатти (Эрика Микиртичева) выглядели старательными ученицами. Никия-тень допустила пару сбоев в вариации, Гамзатти плохо прыгала, разваливала бедра в позах и разболтанно вертелась в руках партнера. Но хуже то, что обе оказались слабыми актрисами. Обе балерины отчаянно фальшивили, заученно воспроизводя жесты и мимику, положенные по ходу сюжета. Рядом с неконтактными партнершами увял даже Сергей Полунин, славящийся актерским даром. Его сумрачного Солора все три акта угнетало чувство вины; артист воспарял только в танце, и его восхитительные мягкие, высоченные, академически безупречные прыжки восполняли эмоции, недоданные любовным треугольником.
Актерская проблема, впрочем, поправима: в труппе еще могут появиться харизматичные Никии, а Гамзатти уже есть — уверяют, что во втором составе отлично танцует Оксана Кардаш. Но вот с самой постановкой уже ничего не поделаешь, а ведь это, пожалуй, худшая из известных версий «Баядерки». Легендарная балерина Макарова, беглянка из Кировского театра, в 1980 году адаптировала ленинградский спектакль для Американского балетного театра с учетом возможностей труппы. Указав в числе авторов только Мариуса Петипа, постановщица оставила в спектакле урезанное grand pas в постановке Вахтанга Чабукиани и Золотого божка, придуманного Николаем Зубковским, зато удалила хиты самого Петипа, непосильные для западной компании. Жертвами пали знаменитый «Индусский танец» с барабанами, очаровательная вариация Ману с двумя девочками, многолюдный «Танец с попугаями и веерами» и даже последняя часть знаменитой «вариации со змеей», которую Никия танцует на помолвке любимого (поговаривают, этот буйный финал просто не нравился самой балерине). Откромсанные танцы позволили соединить два акта в один — и выглядит он провинциальным дайджестом привычной советско-российской «Баядерки».
Собственно, вклад балетмейстера Макаровой в традиционный спектакль — это сочиненный ею заново последний акт спектакля, утраченный в советские годы. Никто до нее не решался ставить что-либо после эталонных «Теней» — спектакль заканчивался в потустороннем мире. Советские хореографы были правы: тот довесок, которым Наталья Макарова заканчивает свою «Баядерку», не выдерживает конкуренции. И нескладная вариация Гамзатти, и примитивный «Танец со свечами», и особенно pas de quatre (в нем загробная Никия и реальный Солор состязаются с Гамзатти и ее папой раджой в количестве накрученных на авансцене пируэтов) выглядят затянувшимся курьезом. Танцы заканчиваются «землетрясением» — нарисованные на тюлевых занавесах просцениума камни и камушки плавно опадают на землю; такой сценографический катаклизм превращает финал балета в сущий фарс.
Почему музтеатр Станиславского выбрал именно эту гуляющую по странам Западного мира версию «Баядерки», исчерпывающе объяснил худрук балета музтеатра Станиславского Игорь Зеленский: чтобы было не похоже на Большой театр и чтобы артисты получили бесценную возможность поработать с «великой Макаровой». Судя по результатам, отнюдь не великая ассистентка Макаровой Ольга Евреинова преуспела в работе с труппой значительно больше. И это в который раз доказывает азбучную истину, что легендарная балерина, легендарный педагог и легендарный балетмейстер — это три совершенно разные легенды.
В Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко состоялась премьера балета Л. Минкуса «Баядерка» в постановке легендарной Натальи Макаровой, которая сделала блестящую карьеру балерины, хореографа и актрисы на Западе, совершив в 1970 году вслед за Рудольфом Нуреевым прыжок из СССР в неведомое, потому что хотела в работе «нового, необычного, разнообразного».
«Баядерка» – одно из самых трагических творений Мариуса Петипа, прощание великого хореографа с веком романтического балета. Но без акта «Теней» – непревзойденного хореографического шедевра – балет этот остался бы только в памяти современников как роскошное театральное представление на модную тему загадочного Востока. Собственно, «Тени» обрекли «Баядерку» на бессмертие.
Поэма о трагической любви храмовой танцовщицы Никии и храброго воина Солора, о верности и предательстве, о ревности и мести, о власти сильных и силе слабых имеет свою почти полуторавековую балетную историю.
Макарова поставила этот балет в 1980 году в США, адаптировав имперский спектакль Петипа к возможностям Американского балетного театра. Она значительно сократила хореографический текст, облегчила и логически выстроила сценарий, восстановила финальный акт мести богов, придуманный Петипа, но со временем утраченный. Получился компактный вариант старинного балета, который можно ставить практически на любой сцене. Редакция Макаровой оказалась столь успешной, что ее включили в свой репертуар многие европейские театры.
Спектакль начинается с того, что воины возвращаются с охоты на тигра. Мужественный красавец Солор в блестящем исполнении Сергея Полунина вылетает на сцену со стремительностью выпущенной из лука стрелы, заряжая тем самым зрительный зал энергетикой ожидания необыкновенных событий.
Начинается праздник поклонения огню. Факиры и служительницы храма – баядерки – исполняют ритуальные танцы. Появляется Никия (Н. Сомова). Легкая, грациозная, счастливая, она отвергает домогательства Великого брамина (Н. Кириллов), готового положить к ее ногам свою тиару, – сердце баядерки принадлежит Солору.
Тайная встреча Солора и Никии проходит у стен храма. Их танец-объяснение полон надежд. Клятва Солора в вечной любви у священного огня кажется Никии залогом их будущего счастья.
Но вот наступает день испытаний. Раджа (М. Пухов) сообщает дочери принцессе Гамзатти, что он выбрал для нее жениха – храброго воина Солора. Юноша поражен красотой дочери раджи, но воспоминание о баядерке и данной ей клятве приводит его в замешательство.
Гамзатти подслушивает разговор брамина с отцом и узнает о тайной любви Солора и Никии. Раджа разгневан, но менять свое решение не намерен: свадьба состоится, а баядерка должна умереть.
По обычаю, для совершения обряда посвящения Гамзатти в невесты приглашена главная баядерка. Танец Никии перед Солором и его нареченной трагичен. Преданная возлюбленным, униженная обычаями храма и двора раджи, она танцует поруганную любовь, горечь женской доли и величие души. Поэтому роковой укус подложенной в корзинку с цветами змеи она встречает как избавление от всего земного.
Солор потрясен, он глубоко переживает трагедию потери любимой. Полунин создал пластически совершенный и драматически убедительный образ мужественного воина, который в любви оказался не таким храбрецом, как на поле брани. Но любовь не отпускает Солора. Никия снится ему… И вот уже из мрака ночи возникают тени. Их медленный ход напоминает скорбную ритуальную молитву. Среди теней Солор видит Никию… Танец «теней» завораживает, погружая зрителей в состояние восторженного созерцания неземной красоты. Одновременно это сцена душевного катарсиса Солора.
Разгневанные коварством и предательством людей, боги разрушают храм, в котором Великий брамин проводит брачный ритуал, для того, чтобы души Никии и Солора могли воссоединиться на Небесах.
Зрители тепло встретили спектакль Натальи Макаровой.
Приобретая билет я соглашаюсь с правилами проведения мероприятия
В соответствии c Указом Мэра Москвы № 62-УМ от 21 октября 2021 года при посещении мероприятий театра посетитель обязан одновременно с билетом предъявить работникам театра, обеспечивающим контроль прохода, УДОСТОВЕРЕНИЕ ЛИЧНОСТИ (паспорт) и ОДИН ИЗ СЛЕДУЮЩИХ ДЕЙСТВУЮЩИХ QR-кодов (источник gosuslugi.ru, mos.ru):
QR-код не требуется зрителям в возрасте до 18 лет в сопровождении взрослого c QR-кодом!
QR-код может быть предъявлен в распечатанном виде либо на экране смартфона.
Для зрителей с любыми другими QR-кодами, не зарегистрированными на сайте www.gosuslugi.ru или www.mos.ru, проход в театр невозможен.
Напоминаем о мерах безопасности: при посещении театра наличие маски ОБЯЗАТЕЛЬНО!
У нас впереди много всего интересного и познавательного, будем на связи!