Мамт Life

Все Пресса Студия МАМТ Новости Юбилеи Объявления Интервью

Генеральный
партнер

Генеральный
медиа-партнер

Официальный
партнер

Авиационный
партнер

Официальный
отель

22 сентября 2020

Студия МАМТ запустила настоящую театральную онлайн-игру! Теперь вы сможете не только узнать, как театр работает изнутри, но и стать на несколько минут сотрудником МАМТа!

«Игра в помрежа» раскрывает секреты одной из самых ответственных театральных профессий — помощника режиссера. Невидимый для зрителя, за сценой помреж становится настоящим дирижером технических служб театра. Раскрытие занавеса, перемены декораций, изменение световых положений — во время спектакля все происходит только по его команде. Справитесь ли вы с его функциями?

Чтобы играть было интереснее, мы придумали программу онлайн встреч, которые помогут разобраться в особенностях работы помощника режиссера.

24 сентября в 20.00 – Zoom-встреча профессиональных помощников режиссера со зрителями «А где помреж?».

Мы решили позвать лучших помрежей других театров и посмотреть, как они смогут справиться со спектаклями МАМТа в виртуальном пространстве.

Вместе мы пройдем все этапы игры и обсудим вызовы, с которыми может столкнуться помреж во время представления. Самые опасные, курьезные и невероятные случаи профессиональной практики – только из первых рук!

Трансляцию можно будет посмотреть на канале Youtube StudioMAMT

Ссылка на мероприятие на сайте

25 сентября в 18.00 – Знакомство с профессией помощника режиссера – вебинар для подростков.

Кажется невероятным, но официально пройти обучение такой ответственной профессии, как помощник режиссера, не получится. Почему? И как тогда помрежи попадают на работу в театр? Расскажет руководитель Студии МАМТ Алиса Спирина на вебинаре, организованном совместно с развивающим проектом для подростков “Кругозор”.

Узнайте все секреты профессии помощника режиссера и загляните за кулисы театра, чтобы увидеть наших помрежей в деле.

Ссылка на мероприятие на сайте

17 сентября 2020

24 и 28 сентября в Музыкальном театре имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко состоятся последние показы оперы Стравинского «Похождения повесы» в постановке Саймона Макберни. Британский контратенор Эндрю Уоттс (ЭУ), исполняющий роль Бабы-Турка, – единственный певец оригинального премьерного состава в Экс-ан-Провансе (2017), участвовавший в переносах спектакля в Амстердам (2018) и Москву (2019). О работе над образом эпатажной Бабы-турчанки, интересе к современной музыке и объединении британских деятелей культуры в период COVID-19 – в интервью с Константином Черкасовым (КЧ).

КЧ Мой первый вопрос будет до неприличия банальным. Как ты пережил время карантина?

ЭУ Мой случай таков – после спектакля в театре Станиславского я отправился в аэропорт, чтобы вернуться в Лондон. За 3 часа полета, что я был недоступен, весь мой будущий год исчез в одно мгновение. Хорошо бы этого не произошло и сейчас, а то остановится вся моя жизнь (смеется). Когда у вас нет денег, когда надо думать, как выжить, остается только «переизобрести» себя заново. На мое счастье, я преподаю в Гилдхоллской школе музыки и театра, поэтому я по-прежнему выходил на онлайн-сессии и даже поработал в жюри на паре вокальных конкурсов. Но что самое главное – не было бы счастья, да несчастье помогло – я провел шесть месяцев со своими детьми. Мы усыновили их три года назад, а жизнь строилась так, что я на короткий миг появлялся с чемоданами, потом опять исчезал. Нам повезло – в середине февраля мы переехали в новый дом, и я полгода смотрел на то, как расцветает наш сад. Но этот вопрос – буду ли я снова петь – все равно приходил на ум. Поэтому я очень рад, что театр Станиславского снова может давать спектакли. В Британии дело обстоит иначе, кажется, что-то пошло не так, и мы неотвратимо скользим назад. Но надо поддерживать себя и в психологической, и в вокальной формах – я пою каждый день, поскольку я преподаю. Занимался ли я часами? Нет. Занимаюсь ли я в принципе – да. Пел ли я Бабу-турчанку на прошлой неделе? Да, три-четыре раза, чтобы понять, могу ли я по-прежнему вытворять с ней все, что хочу. Но, если говорить о постановках, то что-то в них точно придется менять – надо ведь что-то решать с социальной дистанцией во время спектакля. Ее трудно держать, ведь хочется же что-нибудь сделать спонтанно. С Бабой мне повезло – в спектакле она держится сама по себе, так что, наверное, все будет хорошо. Наверное, могут быть небольшие изменения, но в целом это должно быть так же сказочно (смеется).

КЧ Артисты оказались одной из самых беззащитных категорий населения во время пандемии. Многие артисты создавали петиции к государству с требованием обратить внимание на проблемы материального достатка работников сферы культуры. Я знаю, что ты один из основателей проекта MAX (Musician and Artist Exchange). Расскажи, что это такое.

ЭУ Этот проект вырос из приятельского разговора на троих. Мы говорили о том, что в Великобритании, в отличие от России, государство не поддерживает искусство. Нам показалось, что к людям, отвечающим за деятельность культурных организаций, накопились определенные вопросы. Наша миссия – сделать искусство более доступным, более инклюзивным, более разнообразным. Мы также абсолютно убеждены, что большая часть организаций, относящихся к сфере искусства, должна возглавляться творческими работниками. Когда появляется певец, ему говорят: «Пой!». Но у меня тоже есть точка зрения.

В середине пандемии, когда мы работали над МАХ’ом, произошло жестокое убийство Джорджа Флойда и возникло движение #BlackLivesMatter, однако из этого следует не только то, что надо обратить внимание на проблемы лишь афроамериканцев и все будет прекрасно. Мы должны быть инклюзивными. Люди не должны испытывать смущения с точки зрения гендера, расы, сексуальности и т.д. Необходимо думать только о профессиональных навыках. Мы должны просто позволить себе ощущать себя самими собой. Это не о том, что кто-то что-то делает лучше других, это о том, чтобы серьезно заниматься искусством, иметь людей, которые оказывают хорошую профессиональную поддержку, чтобы отмести предсказуемые решения. Сейчас это все делается без малейшей фантазии. Если вы создаете программы для Зальцбурга или Вигмор-холла, то не надо приглашать постоянно одних и тех же людей.

Сейчас у нас возникла юношеская программа и в этом вопросе, неожиданно для себя, я опираюсь на российский опыт. В России есть множество юных талантов, которые в 6 лет уже делают серьезные музыкальные успехи. То же самое происходит в Китае. Но не только потому, что есть таланты, но и потому, что есть люди, которые эти таланты ищут. У нас нет такой системы. Мы запустили проект, чтобы понять, как действовать, чтобы найти этих талантливых детей. У нас в школах нет музыкального образования. И мне кажется, что сейчас наступил тот момент, когда мое поколение (50+) должно отдать новому поколению то, что дано нам. Иначе нам всем будет плохо. Никакой музыкальной культуры в школах Великобритании не преподается совсем. Считается, что этот факт не ценится в резюме. Но мы должны искать таланты. Я жил однажды в очень красивом доме в одном из самых бедных кварталов Лондона. Там обитали очень талантливые дети, но они не могли реализовываться – их родители не могли себе позволить оплачивать обучение, а в некоторых семьях занятия искусством считались неприемлемыми с точки зрения религии. С этими проблемами надо работать.

КЧ Когда мы говорим «контратенор», то подразумеваем, в первую очередь, исполнителя барочного репертуара. В твоем послужном списке равная доля сочинений XVII–XVIII вв. и работ XX–XXI вв. Как ты решил погрузиться в современную музыку?

ЭУ Должен сказать, что я никогда в жизни не принимал подобного решения. Единственное решение, принятое мной, – я хочу быть певцом. Когда мне было 12 лет, руководитель хора сказал мне: «Ты никогда не будешь певцом». Я сказал: «ОК». И пошел в музыкальный колледж учиться пению и игре на кларнете. Когда я закончил первый курс, один очень известный человек сказал мне: «Эндрю, у тебя очень мало голоса и мало таланта. Я думаю, тебе стоит найти работу в банке». Я подумал: «ОК». Будучи уже сильно пожилым человеком, он приходил на пару моих концертов, и я спрашивал у него: «Вы купили билеты?» Он говорил: «Да». Я отвечал: «Отлично. По крайней мере, сейчас вы платите за то, чтобы услышать меня».

Я пел с разными барочными ансамблями как в хоре и как солист хора. И в конце одной из гастрольных поездок в Чикаго с Gabrieli Consort, когда мне было лет 26–27, я сказал Полу Маккришу, что больше не могу этим заниматься. Мне было физически больно петь тот стратосферически высокий репертуар, и я остался без работы вообще. Надо было срочно решать, чем заниматься дальше. Про себя я знал, что я легко читаю с листа и быстро все учу. Тогда я начал петь современную музыку. На данный момент я спел более 40 мировых оперных премьер и более 100 произведений, написанных специально для меня. Новую музыку я обожаю по двум причинам. Первая – нет никаких канонов, как должно звучать это произведение. Ты сам создаешь его впервые. Тебе не приходится чувствовать себя в караоке-баре, тебе не надо слушать, как другие это поют. Вторая – я слегка выпендрёжник. Я люблю поднимать шум. Я люблю свою работу. Это не значит, что мне не нравится музыка барокко – в скором времени я буду петь в Берлинской опере «Орфея» Карла Генриха Грауна. Мне кажется, что выступления в современном репертуаре помогают держаться мне в вокальной форме. Так что я не делал никакого выбора между музыкой барокко и современной музыкой. Я люблю петь барочную музыку и пою ее. Но в этом деле слишком много ярлыков. Если у тебя большой голос, то ты должен петь Раймана, Стравинского и т.д. А людям не хватает храбрости ткнуть пальцем и сказать: «Я хочу, чтобы он это спел, потому что так никто не поет. Я хочу, чтобы он спел Баха, я хочу, чтобы он спел Генделя». Как правило, им не хватает воображения, они помещают тебя в определенную нишу и говорят: «Ты специализируешься на современной музыке».

КЧ Как Саймон Макберни предложил тебе Бабу-турчанку?

ЭУ Саймон знал меня после работы над «Собачьим сердцем» Раскатова. А в тот момент я выступал в Валийской национальной опере в «Фигаро разводится» Елены Лангер. И вот раздался телефонный звонок. «Можно поговорить с тобой? Я говорю: «Конечно!» Дальше Саймон скороговоркой выпалил: «Я ставлю «Похождения повесы» и хочу, чтобы ты спел Бабу-турчанку». И вешает трубку. Я подумал: «ОК». Еще звонок от него. Я спрашиваю: «Ты уверен?». На что голос в трубке продолжал тараторить: «У тебя есть три недели. Ты должен приехать! Мне кажется, ты будешь восхитителен!». Напор Саймона невероятно заразителен, он потрясающий человек. И в работе он словно берет тебя под руки, и вы вместе работаете над одним общим делом. Гений!

После того, как мы обо всем договорились с Саймоном, у меня был прекрасный эпизод на вокальном прослушивании. Перед ним я пел серию спектаклей «Лира» Раймана в Парижской опере. Как выяснилось, на одном из показов был кастинг-директор фестиваля в Экс-ан-Провансе, поэтому на самом прослушивании он попросил меня сделать всего лишь одну вещь – спеть верхнее «ля». Я подошел к фортепиано и на фортиссимо взял эту ноту. На этом прослушивание завершилось, меня утвердили.

КЧ Ты участвовал во всех возобновлениях «Похождений повесы» Макберни. Изменился ли твой персонаж за 3 года?

ЭУ Конечно. Баба меняется каждый раз от спектакля к спектаклю. Я не принадлежу к тому типу певцов, которые «стоят и поют». Каждый раз я отталкиваюсь от того, как идет конкретный спектакль.

Вообще мне кажется, что Баба-турчанка единственный персонаж этой оперы, который достоин эмпатии и сочувствия. Она без ума от Тома, она верит, что эта свадьба – настоящая, а не фиктивная. Она не понимает, что для Тома эта свадьба лишь забавы ради. Но если ты действительно любишь человека, в какой-то момент ты должен его отпустить. То же самое осознает Маршальша в «Кавалере розы» по поводу Октавиана, но у Бабы-турчанки это осознание более горькое – «Я его злая шутка». Она напутствует Энн, а затем, призвав все свое самообладание, объявляет о возвращении на сцену. Сердце разбито, а ее Then go – это то же самое, что и Ja, ja у Маршальши в «Кавалере розы». Мне кажется, что это одна из самых трогательных сцен в «Похождении повесы».

КЧ «Похождения повесы» – твоя первая оперная постановка в России. Что скажешь?

ЭУ На самом деле я должен сказать, что вы – театр Станиславского – большие счастливчики. У вас потрясающая и очень дружелюбная рабочая атмосфера. Поэтому это замечательный театр для «перезапуска» моей карьеры после пандемии.

Константин Черкасов, «Музыкальная жизнь»

15 сентября 2020

МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР ИМЕНИ К.С.СТАНИСЛАВСКОГО И ВЛ.И.НЕМИРОВИЧА-ДАНЧЕНКО ОТКРЫЛ БАЛЕТНЫЙ СЕЗОН ГАЛА-КОНЦЕРТОМ

Одновременно семейное сборище и патетическая декларация, событие государственное и личное — вот чем был первый балетный вечер этого сезона на Большой Дмитровке. Публика и артисты трогательно радовались друг другу и, как часто бывает на больших семейных праздниках, в разных комнатах говорили про разное, чьи-то «голоса» звучали громче, чьи-то тише, и кто-то привел хорошего знакомого, который слегка ошалевал от объятий, сообщений о событиях в жизни дальних родственников и красоток, бросающих внимательные взгляды на чужака. Почти три часа танцев – в старом и молодом, всегда открытом московском доме.

В роли патриарха семейства выступал, естественно, Мариус Петипа. Это – как портрет на стене, как предание из давних времен «прадедушка был дворянином». Разумеется, был – Балет Станиславского (как величают его в зарубежных поездках) хранит память о русской классике и уверенно ее танцует. Правда, именно в этот вечер большой кусок из «Пахиты», поставленный в финал вечера, оказался самым уязвимой частью программы — четверки танцовщиц все никак не могли добиться синхронности, руки у большинства артисток смотрелись слишком жесткими, и в целом сцена производила довольно суетливое впечатление — будто труппе надо быстро-быстро проговорить текст, а уж как он будет смотреться — дело десятое. Ответ на вопрос «почему?» скрыт, конечно, вот в этом самом «быстро-быстро». Гран па «Пахиты», последний акт знаменитого балета, когда все приключения благородной цыганки закончились и идет ее свадьба с не менее благородным офицером – зрелище прежде всего торжественное. Это в предыдущих актах были страдания, авантюры и приключения – теперь когда-то украденная из дворянской семьи девица возвращается в высшее общество, и каждое движение ее и ее новых подруг (никаких цыганок на свадьбе!) спокойно и величаво. В этот же вечер маэстро Феликс Коробов задал такой темп оркестру, что какая там величавость — не только солистки, но и замечательная балерина Оксана Кардаш не сияла бриллиантово на сцене (что всегда позволял Петипа супербалеринам в финалах своих балетов), но работала лихорадочно, как несчастная швея-мотористка, которой злой начальник обозначил слишком большую дневную норму. Еще один фрагмент из сочинения Петипа – па де де из «Спящей красавицы» исполнили Наталья Сомова и приглашенный на один вечер премьер Михайловского театра Леонид Сарафанов. Здесь оркестр тоже слишком спешил – но не смог всерьез испортить аккуратный, нежный и чуть насмешливый танцевальный диалог артистов (ну, разве что обводки выглядели слишком деловитыми).

За двадцатый век, за недавних предков отвечали Вахтанг Чабукиани и Дмитрий Брянцев – в программу гала были включены ансамбль цыганок из балета Александра Крейна «Лауренсия» и миниатюра «Странный дуэт» на музыку Иоганна Штрауса. «Лауренсия» никогда не шла в Музыкальном, ее танцевали «старшие братья» — Кировский и Большой. Так что включение этого ансамбля (внятно, уверенно и стильно исполненного артистками Музыкального во главе с Полиной Заярной) в программу — это некоторым образом аппроприация, декларация «вся история балета — наша» (на что театр, безусловно, имеет право, если ему хватает сил этот репертуар исполнять). «Странный дуэт» же — дитя позднесоветского времени, сотворенное в прошлом веке тогдашним главным балетмейстером театра Дмитрием Брянцевым — продемонстрировал, что прежде всего в балете устаревает юмор. Анастасия Першенкова и Георги Смилевски отважно пытались вдохнуть жизнь в этот советский гусарский анекдот о нелепом свидании — но главная балетная «шуточка» тех времен, выставленная «утюжком» стопа, теперь вызывает только жалостливое недоумение. Номер меж тем спровоцировал овацию, и это очень понятно — вечер был действительно московско-семейным, Першенкова и Смилевски – любимейшие артисты московской публики, и – разве мы начнем хуже относиться к родственникам, если они расскажут слишком старый анекдот?

На том воспоминания о предках были закончены (о Владимире Бурмейстере, легендарном балетмейстере театра Станиславского и Немировича-Данченко, так и не вспомнили), и театр обратился к сегодняшнему дню и к возможному будущему. Сегодняшний день балета Музыкального театра — это его худрук Лоран Илер и его любовь к современной французской хореографии (что естественно для этуали Парижской оперы). Ну то есть «Парк» на музыку Моцарта в постановке Анжелена Прельжокажа для Парижской оперы, разумеется, прошлое — премьера была в конце прошлого века, но для Большой Дмитровки самый наисегодняшний день, потому что именно достижения Парижа тех лет Илер прививает к репертуару Музыкального. Знаменитейший дуэт из «Парка», где танцовщик кружит по воздуху танцовщицу (и где зрителям кажется, что парочку соединяет только поцелуй) исполнили Мария Бек и Денис Дмитриев — и гимн Версалю, его строгим линиям и его нестрогим дамам, прозвучал с правильной французской интонацией. Точно так же — с необходимой точностью и обязательной вольностью — был станцован Оксаной Кардаш и Иваном Михалёвым дуэт из балета Ролана Пети «Моя Павлова». Этот балет был задуман Пети в 1987 году как дивертисмент, как перечень фантазий на тему партий и номеров знаменитой русской балерины. Самый известный его фрагмент — «Таис» на музыку Жюля Массне, его и выбрал Лоран Илер для солистов Музыкального театра. Балерина в этом дуэте истаивает в руках партнера, она — лунное божество, которому поклоняется танцовщик. Подразумевается, что она невесома как лунный свет — и исполнитель должен возносить партнершу на высокую поддержку так безусильно, словно подбрасывает шелковый шарф. Все это удалось артистам Музыкального — и как же восторженно бушевал зал! Разумеется, в программу был поставлен и дуэт в хореографии Нуреева, что особенно мила сердцу Лорана Илера — Жанна Губанова превратилась в Золушку, а Сергей Мануйлов в ее принца. (В версии Нуреева дело происходит в Голливуде, дебютантка Золушка берет штурмом кинозвезду-принца; великий танцовщик и не всегда убедительный хореограф придумал дуэт, в котором важную роль играет вращающаяся табуретка; артисты Музыкального с удовольствием играли в голливудский гламур).

Среди номеров сегодняшнего дня полыхала итальянскими страстями «Кантата» на музыку группы Assurd, поставленная Мауро Бигонзетти (Эрика Микиртичева и Денис Дмитриев темпераментно «выясняли отношения»), подтверждала уже проговоренную мысль о быстром устаревании юмора миниатюра Владимира Варнавы «Сохраняйте спокойствие» на музыку Иоганна Штрауса и Антона Аренского и суховатым техническим упражнением смотрелся монолог «Балет 101», поставленный Эриком Готье и исполненный премьером Мариинского театра Ксандером Паришем без какой-либо музыки, лишь под звучащий в фонограмме отсчет движений на английском языке. Все вместе это превращалось в честную картинку ежедневной жизни театра — всем интересно разное, все разное пробуют, и не всякая проба обязана превращаться в шедевр. Ближе к финалу публике был представлен самый юный из хореографов этого вечера — словно на этом самом семейном сборище выставили вперед стул и предложили младенцу прочесть стихотворение. Он же вместо каких-нибудь милых стишков вдруг зарядил «Евгения Онегина» — с теми акцентами, что ему в данный момент доступны для понимания.

23-летний Максим Севагин, начавший сочинять хореографию еще в Академии русского балета и пока что выдававший небольшие, не сенсационные, но вполне обаятельные миниатюры, начал работу над «Ромео и Джульеттой» Прокофьева, которая может появиться целиком в Музыкальном театре, — и нам была предъявлена «Сцена у балкона». По прежним работам Севагина можно понять, что он ни в коем случае не революционер в балете, его путь — неоклассика. Ему не нужны великие потрясения, ему нужен великий балет — и совершенно очевидно, что он не хочет скинуть с корабля современности ни Лавровского ни Макмиллана, в идеале он хотел бы просто прислониться к этой компании. В дуэте, что исполнили Ксения Шевцова и Иван Михалёв, были строгие линии и довольно изящные па, не было именно что бунта – что вообще-то необходимо, если для дебюта в большой форме берешь столько раз уже использованную великую музыку и ставишь столько раз уже поставленную великую историю. Более того – бунт есть в самой музыке Прокофьева; и два юных создания, едва касающихся друг друга, не особенно этой музыке отвечают. Впрочем, по представленному дуэту кажется, что генеральная идея будущего спектакля – что герои живут во сне, что греза для них важнее реальности. Если у молодого автора хватит фантазии чтобы эту тему разработать разнообразно – может быть, целый опус окажется интереснее его фрагмента.

Праздник открытия сезона закончился трогательной речью французского худрука на русском языке; впереди – большой и сложный год, первой премьерой которого станет программа, из-за падемийных обстоятельств не показанная в прошлом сезоне. 3 ноября балет Музыкального впервые станцует «Золотое сечение» в постановке Гойо Монтеро (музыка И.С.Баха и Оуэна Болтона) и «Вариации», поставленные в 1962 году Владимиром Бурмейстером по заказу Парижской оперы (музыка Жоржа Бизе). Любопытное сочетание имен обещает нескучную премьеру.

Анна Гордеева, «Музыкальная жизнь»

14 сентября 2020

Этот гала-концерт планировался на закрытие сезона, как ударная точка к юбилею Петра Ильича, но пандемия отодвинула проект на сентябрь, и в каком-то смысле получилась отсроченная кульминация. После почти полугодичного перерыва артисты, хор, оркестр, наконец, смогли вернуться к публике. «Несмотря на шахматную рассадку мы духовно с вами близки как никогда», – сказал со сцены худрук оперы, главный режиссер театра Александр Титель, и пафос этих слов не мог не растрогать.

Программа удачно избежала «солянки», типичной для традиционного юбилейного гала, и даже напротив – порадовала концептуальностью. В ее основе – желание показать творческий путь Чайковского, от ранних незавершенных опер к безусловным вершинам, поэтому прозвучали фрагменты из 11 (!) опер и примкнувшей к ним арии Воина из кантаты «Москва». За один вечер можно было пережить целую жизнь со взлетами и падениями, с сомнениями и радостями, которые сопровождали композитора в его поисках идеального сюжета, соавтора-либреттиста (которого он в итоге обрел в лице брата Модеста), театра, певцов, дирижеров… В молодости он мог легко уничтожить твой труд, лишив потомков шедевра (так произошло с «Ундиной», отголоски которой разбросаны в гениальных мелодиях балета «Лебединое озеро»), или бросить на полпути сочинение, оставив удивительной красоты дуэт Ромео и Джульетты (его спели Дарья Терехова и Владимир Дмитрук) из оставшейся в набросках одноименной оперы.

Гала-концерт стал смотром большой части труппы: на сцену вышли многие первачи, включая Дмитрия Ульянова – роскошного баса, который большую часть времени проводит в заграничных театрах, но из-за отмен и переносов контрактов сейчас оказался на родине. Соблюдая требования Роспотребнадзора, оркестр рассадили пошире, перед духовиками установили пластиковые экраны. Поскольку музыканты располагались на сцене, то хору пришлось отвести место в боковых ложах и даже на балконе бельэтажа. Звучало эффектно, но порой очень громко, что наводило мысль о подзвучке.

Главный дирижер театра Феликс Коробов в марте был удостоен звания Народного артиста России, но по иронии судьбы в новой ипостаси смог продемонстрировать свой талант лишь сейчас. Как и до карантина, маэстро демонстрировал приверженность к эмоционально зашкаливающим темпам, заставляющим оркестр и певцов быть предельно собранными, но в целом ансамбль и баланс, выстроенные Коробовым, порадовали качеством и стройностью.

Что касается выбора фрагментов из опер, то тут перед дирижером стояла нелегкая задача «сложить пасьянс», где бы контраст музыкальный сочетался с контрастом голосов и жанров. «Наш концерт – это не просто “мероприятие к дате”, – подчеркнул Коробов. – Мы сознательно попытались насытить программу фрагментами, сценами, ариями и ансамблями из тех произведений, которых нет в репертуаре московских театров».

Поэтому больше номеров было из «Опричника», «Черевичек» и «Чародейки», а из «Пиковой дамы» мы услышали лишь арию Лизы у Зимней канавки, которую с должной тревожностью спела Ирина Ващенко. Правда, из «Иоланты», давно идущей в Большом, прозвучало целых четыре номера: финалист «Большой оперы» Станислав Ли порадовал хитовым ариозо Роберта про Матильду, упомянутый Дмитрий Ульянов погрузился в страдания короля Рене, Елена Безгодкова и Владимир Дмитрук вступили между собой в «диспут» о необходимости света и стремления к прозрению. Эта пара была убедительна и актерски, чего не скажешь о дуэте из «Мазепы». Все же предполагается, что Мария, влюбленная в Мазепу (его спел Алексей Шишляев), – юная девушка, тогда как роскошное сопрано Наталья Мурадымова визуально могла претендовать только на роль ее матери. Безусловно, запомнился дуэт Солохи и Беса, где блеснули комической характерностью и сценическим обаянием Лариса Андреева и Роман Улыбин. Да и вокально эти певцы были хороши. Пожалуй, этот момент стал единственным, когда засияли улыбки, поскольку программа сфокусировалась на меланхолии и драме – конечно, это доминирующая сторона у Чайковского, но далеко не единственная.

Стабильно, излучая уверенность и мастерство, выступили корифеи – Наталья Петрожицкая, Андрей Батуркин и Николай Ерохин (хотя моментами он чрезмерно форсировал звук). А в негласном соревновании теноров в этот вечер, пожалуй, преимущество оказалось на стороне Александра Нестеренко, достойно и по-европейски сдержанно спевшего арию Ленского.

А завершилось все финальной хвалой из «Иоланты»: прославление Творца, давшего свет и прозрение героине, вполне можно экстраполировать и на наше время, полное страхов и неуверенности в благополучном завтра. Так что покровительство небес было бы кстати – в победе над силами зла и духовной слепотой.

Аналогичным гала открыла сезон и балетная труппа, показав фрагменты из классических «Пахиты» и «Спящей красавицы» (хореография Мариуса Петипа), одного из знаковых советских балетов XX века – «Лауренсии» (хореография Вахтанга Чабукиани), работы главного итальянского балетмейстера рубежа XX–XXI веков Мауро Бигонцетти и великого француза Ролана Пети. До зимы оперных премьер не ожидается, а вот балет покажет свои новые работы. Как рассказали в театре, в марте не хватило каких-то пяти дней, чтобы публика увидела одноактовки, включающие в себя возобновление «Вариаций» Владимира Бурмейстера и мировую премьеру спектакля AUREA («Золотое сечение») Гойо Монтеро. «Мой новый балет начался с идеи “золотого сечения” – идеальной пропорции, которая вдохновляла многих ученых, художников, архитекторов, от Дюрера и Палладио до Сальвадора Дали и Корбюзье, – рассказал испанский хореограф. – “Витрувианский человек” Леонардо да Винчи, спираль и числа Фибоначчи в математике – вот самые знаменитые воплощения этого принципа, которые встают перед моими глазами. Латинское слово Aurea (“золото”) адресует нас также к термину “аура”. Так в медицине называется состояние особой просветленной ясности сознания, которое предшествует приступу эпилепсии. Таким образом, это слово сочетает в себе образы гармонии и порядка, с одной стороны, и разрушительных сил, с другой». Новинки пойдут в программе с «Маленькой смертью» Иржи Килиана.

Евгения Кривицкая, «Музыкальная жизнь»

13 сентября 2020

В фойе театра на Большой Дмитровке и на его лестницах предупредительные просьбы: «Пожалуйста, сохраняйте дистанцию 1,5 метра друг от друга»… На спинках кресел, которые зрители не должны занимать, надписи более шутливые: «Здесь Терпсихора. Осторожно! Не спугните музу»»… Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко открыл свой 102-й сезон грандиозным гала-концертом в двух отделениях.

Задуман он был худруком балетной труппы этого театра этуалью Парижской оперы Лораном Илером еще для завершения сезона предшествующего, но поскольку в связи с пандемией он не состоялся, идея «Гала-балета» (а именно такое название было у этого вечера) пригодилась и для торжественного открытия нового балетного сезона после вынужденного почти шестимесячного перерыва.

«Шахматная рассадка» тем не менее оказалась в театре не совсем и «шахматной»: поскольку билеты предусмотрительно продавались и для похода в театр всей семьей, зрители в масках (а иногда и без них) порой сидели не только по два-три человека, но занимали по четыре-пять мест подряд. Настроение это никому не портило — зрители соскучились по театру и предвкушали встречу с прекрасным…

Классику на этом вечере Лоран Илер чередовал с современными номерами, и открывала концерт сцена из балета «Лауренсия», показанная в «Стасике» с разрешения Тбилисского театра оперы и балета, где этот спектакль эпохи драмбалета идет до сих пор. Неожиданный ход с «Лауренсией» устроители задумали не случайно — ее вставили в честь 110-летия со дня рождения хореографа этого знаменитого балета Вахтанга Чабукиани, а выступившие в ней солистами Полина Заярная, Борис Журилов и Леонид Леонтьев порадовали энергетикой и качественно исполненным характерным танцем. Так что начало вечера настроило на оптимистический лад, и ожидания эти концерт вполне оправдал.

Составлен он был в основном из произведений, не входящих в балетную афишу театра, хотя и хорошо знакомых балетоманам. Приготовили то, что артисты этого театра исполняли крайне редко или не исполняли вообще. Например, па-де-де из балета «Золушка» было показано не в хореографии Олега Виноградова из спектакля, который шел здесь еще недавно, а в хореографии Рудольфа Нуреева из балета, который тот поставил специально для Парижской оперы. По этому поводу в театре даже возникли слухи, что вслед за нуреевским «Дон Кихотом» возможна и постановка нуреевской же «Золушки», действие которой, как известно, перенесено в Голливуд 30-х годов. Но Илер в разговоре со мной после концерта эти слухи опроверг.

Если говорить о том, что еще не состоится в этом сезоне, то так и не объявленная театром предновогодняя премьера балета «Щелкунчик» в постановке Юрия Посохова, тоже стала жертвой коронавируса. Об этом обозревателю «МК» сообщил сам балетмейстер, присутствовавший на Гала-концерте среди зрителей. Однако высока вероятность того, что театр ожидает другая премьера, отрывок из которой как раз показали во втором отделении концерта – па-де-де из еще не поставленного балета «Ромео и Джульетта» на музыку Прокофьева в хореографии солиста театра Максима Севагина.

Этот молодой танцовщик и балетмейстер расцветает как хореограф у нас на глазах и делает карьеру семимильными шагами: от недавних экспериментов на воркшопах Мариинки («Творческие мастерские молодых хореографов») и «Стасика» («Точка пересечения») до полномасштабного балета на большой сцене.

Любовная сцена Ромео и Джульетты у Максима Севагина получилась довольно музыкальной. К тому же ее прочувствованно и эротично исполнили облаченные в имитирующие наготу купальники телесного цвета (художник по костюмам Игорь Чапурин) прима и премьер театра Ксения Шевцова и Иван Михалев. Но вот сможет ли молодой хореограф сделать на таком же «пронзительном вздохе», как это любовном па-де-де, весь балет — покажет время.

Еще одной удачной премьерой вечера стал номер «Возьми меня с собой» польского хореографа Роберта Бондары на музыку группы Radiohead. Ведущий солист МАМТ Евгений Жуков и первая солистка театра Елена Соломянко исполнили его настолько стремительно, технично, чувственно и динамично, так естественно чувствуя себя в незнакомой хореографии, как будто всю жизнь только ее и танцевали.

«Таис» из балета французского классика XX века Ролана Пети «Моя Павлова» снискала у публики на концерте наибольший успех. Этот номер, поставленный в 1988 году на культовую пару Доминик Кальфуни и Дени Ганьо, гениально станцованный впоследствии Люсией Лакарра и Марлоном Дино трудно смотреть после исполнения этих великих артистов. И все же Оксана Кардаш и Иван Михалев, исполнившие его на вечере, сделали, казалось бы, невозможное: завораживали удлиненными и протяжными линиями своих тел, красотой и гармонией каждого наполненного любовью движения и замечательно выполненной поддержкой на одной руке в финале.

Дуэт другого знаменитого французского хореографа Анжелена Прельжокажа из его балета «Парк», поставленного в свое время как раз на нынешнего худрука «Стасика», Лоран Илер доверил самому красивому премьеру своей труппы Денису Дмитриеву и ведущей солистке театра Марии Бек. Самый протяженный в истории балета поцелуй, который танцовщики должны продемонстрировать, буквально впившись друг другу в губы (балерина при этом должна лететь в воздухе вращаясь вокруг оси партнера), у артистов не получился. Поскольку из-за эпидемии а Мариинском театре номер был вставлен в программу вместо классической «Эсмеральды», который Мария Бек должна была исполнить с другим партнером, приглашенным на Гала — премьером Мариинки Ксандером Паришом, показалось, что артистам «Стасика» просто банально не хватило времени на его подготовку. Чувствовалась в танце какая-то напряженность, к тому же балерина «пережимала» в эмоциях, сильно «наседая» на партнера. Что касается Дениса Дмитриева, то он вместе со своей женой балериной Эрикой Микиртичевой (успевшей получить в этом сезоне звание заслуженной артистки РФ) значительно удачнее показался в номере итальянца Мауро Бигонцетти «Кантата».

Ввиду известности многих номеров, сравнений с другими исполнителями на этом Гала было не избежать. Популярная у наших балетоманов в исполнении Натальи Осиповой и Ивана Васильева, или Роберто Болле и Полины Семионовой «Кантата» тоже напрашивалась на сравнение. Но супружеская пара ухитрилась станцевать ее по-своему и при этом не уступить своим визави в накале чувств и эмоций, что, учитывая зашкаливающую энергетику знаменитых артистов, было делом довольно непростым.

Премьер же Мариинки Ксандер Париш в результате вышеперечисленных пертурбаций открыл второе отделение вечера один, отлично» вписавшись в забавный номер Эрика Готье «Балет 101».

Еще одним гостем из Петербурга был на Гала-балете Леонид Сарафанов, блистательно исполнивший вместе с примой «Стасика» Натальей Сомовой па-де-де из балета «Спящая красавица». Хороша была в классике и Оксана Кардаш, филигранно выступившая в финале вечере в Гран па из балета «Пахита». Чистейшим исполнением и изяществом этих артистов в хореографии Мариуса Петипа на вечере можно было только восхищаться. И все же современные номера оказались на этом Гала явно в численном преимуществе. Такова политика худрука труппы, сделавшего за прошедшие несколько лет театр самой передовой и по-европейски продвинутой балетной компанией страны.

Павел Ященков, «Московский комсомолец»

12 сентября 2020

После полугодового карантинного перерыва труппа Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко показала зрителям двухчастную программу из 13 номеров под названием «Гала-балет», в которой были представлены все ведущие солисты труппы, а также хореографы — от 202-летнего Мариуса Петипа до 23-летнего Максима Севагина. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Публика Музтеатра Станиславского вела себя дисциплинированно: не снимала маски даже во время действия, что не мешало ей живо реагировать на происходящее. В свою очередь, театр сделал все, чтобы поддержать эту живость. Единственной концепцией обширной программы можно назвать стремление к разнообразию — историческому, стилевому и жанровому в диапазоне от церемонной учтивости «Спящей красавицы» Мариуса Петипа до истерического гиперреализма «Кантаты» Мауро Бигонцетти. Позаботившись о развлечении зрителей, балетный худрук труппы Лоран Илер сделал все, чтобы не заскучали и артисты: включил в программу много новых для труппы номеров и предложил своим солистам непривычные амплуа. Репертуар, за двумя исключениями, оказался русско-французским. Лоран Илер, внимательный к балетной истории, позаботился и о советских раритетах.

Открывал программу массовый цыганский танец из «Лауренсии» Чабукиани 1939 года; и хотя модельного вида кордебалетные «цыганки» выглядели довольно забавно, солистка Полина Заярная каким-то чудом сумела сохранить дух и даже технику сценического характерного танца, уже с полвека как выброшенного на свалку истории. Комический номер Дмитрия Брянцева «Странный дуэт» оживил незатейливое обаяние хореографии конца 1970-х, эпохи «Гусарской баллады» и телефильмов с Екатериной Максимовой: красавец-премьер Георги Смилевски был неузнаваем в образе бравого усатого капрала, неувядающая Анастасия Першенкова с наслаждением отрывалась в роли гризетки. Французские 1990-е представлял «Парк» Анжелена Прельжокажа, в котором на премьере в Парижской опере блистал сам Лоран Илер. Знаменитый финальный дуэт, шедевр балетной эротики, худрук поручил Денису Дмитриеву, благородному герою, и добился-таки того, что этот сдержанный интроверт вполне правдоподобно сыграл любовную истому и прекрасно исполнил «поцелуйный» круг вращений шене, в котором партнеров соединяют только губы и руки дамы, обвивающие шею кавалера. Непривычный оттенок в этот популярный дуэт внесла «любовница» — Мария Бек: девушка отнюдь не хрупкая, она добивалась любви с такой напористостью, что ее деликатный партнер выглядел жертвой домогательств.

Зато ни грана эротики не удалось обнаружить в «балконном» дуэте Ромео и Джульетты, даром что художник Игорь Чапурин облачил веронских любовников в телесного цвета корсеты с развязанными тесемками, процитировав — вероятно, сознательно — костюмы из килиановской «Маленькой смерти». В хореографии эрудированного Максима Севагина различные цитаты тоже имелись, но скомпилированы они были так обрывочно, что, например, опытный хореограф Юрий Посохов усмотрел в этом авторскую оригинальность. Молодой автор действительно старался сочинять непохоже на предшественников. На патетические пассажи музыки Прокофьева герои отвечали сдержанными обводками, мелкими рондами и реверансиками с отставленными попками; «иллюстративные» объятия руками исключались, а поддержки, в которых Ксения Шевцова своими очаровательными ногами обхватывала с разных сторон торс высокого и нескладного Ивана Михалева, не свидетельствовали о большой любви. Впрочем, выносить вердикт преждевременно, надо дождаться мировой премьеры: юному хореографу, ставящему с 15 лет и уже отмеченному различными наградами, Музтеатр Станиславского заказал постановку балета Прокофьева целиком во всей его трехактной грандиозности. Однако хореографу стоило бы лично исполнить роль Ромео. Танцовщик Максим Севагин одаренный, и ту несколько суетливую избыточность, которой он наделил пластику своего Ромео, лучше всего передаст он сам: хороших ведущих танцовщиков (в отличие от балерин) «Стасику» явно недостает.

Главный премьер-«технарь» театра Дмитрий Соболевский вышел из карантина с потерями. Его от природы негибкая спина заскорузла в сутулости, как торс дровосека, невеликий шаг раздергивался в разножках jete en tournant с видимой судорожностью, вращение стало совсем ненадежным, позиции — неточными. И все это выявила единственная мужская вариация «Пахиты», Grand pas из которой, призванное продемонстрировать готовность труппы к классическим подвигам, завершало программу. Очевидно, что корифейки, шатающиеся в арабесках, пока не в лучшей форме. Солистки в «двойках» танцевали уверенно и ровно и столь же единодушно не отрывались от сцены на прыжках. Прыжки и устойчивость, конечно, дело наживное, но вот плечи «испанок», гуляющие по-купечески широко, следует привести в классическую норму немедленно. В «Пахите» царила Пахита: Оксана Кардаш будто и не заметила коронавируса. Тонкая, тренированная, она и держалась с властностью примы, и па-де-ша отпрыгала с легкостью, и фуэте открутила чисто и быстро. Этот обожаемый трюк зрители приняли с непосредственной радостью, хлопая в такт, как на деревенской свадьбе. На финальные поклоны вышел французский худрук и на ломаном русском поблагодарил артистов, репетиторов и зрителей. «Ура!» — донеслось в ответ из зала, и стало ясно, что театралы и артисты победили ковид. По крайней мере, в этот вечер в этом театре.

Татьяна Кузнецова, «Коммерсант»

11 сентября 2020

Вслед за оперой и балетом открывает сезон образовательный проект МАМТ. В сентябре «Студия МАМТ» еще будет держать социальную дистанцию и начнет работу с проверенных карантином онлайн-форматов. В октябре в афишу вернутся прогулки по закулисью, а к концу осени — детские мастерские и offline-встречи для подростков. Еще в программе сезона – новые лекционные курсы, масштабные международные проекты для детей и взрослых, тренинги для театральных профессионалов. А еще к релизу готовится уникальный проект — интерактивное онлайн путешествие в мир создания спектакля — «Игра в помрежа».

Точка отсчета нового просветительского сезона – встреча 15 сентября в Музыкальном клубе от 12 до 15. В карантин у Студии появился первый дискуссионный zoom-клуб для старших школьников, где ребята слушали самую разную музыку – от классики до авангарда, смотрели знаменитые оперные спектакли и открыто обсуждали все услышанное и увиденное с музыкальным журналистом Лялей Кандауровой. Теперь собрания детского клуба будут проводиться 2 раза в месяц.

В новом сезоне примкнуть к Музыкальному клубу смогут и взрослые. Раз в месяц всех желающих (уровень музыкальной и зрительской подготовки не имеет значения) Студия приглашает к разговору – о музыке, об оперных сюжетах, о ваших личных театральных впечатлениях. Разброс тем – очень широкий, ограничений и требований – никаких. Только желание полюбить и понять музыкальный театр. Первая встреча состоится уже 30 сентября.

Присоединяйтесь к обсуждениям! Узнать больше о Музыкальном клубе:

Детском
Взрослом

10 сентября 2020

Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко рад приветствовать нового официального партнера – САО «РЕСО-ГАРАНТИЯ»

Фонд поддержки Московского академического Музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко и САО «РЕСО-Гарантия» подписали двухлетний договор на предоставление услуг добровольного медицинского страхования творческих коллективов театра. Договор подписан на особых для театра условиях, а средства для его оплаты полностью выделены Фондом.

Четыреста пятьдесят человек получат доступ к самым современным и квалифицированным медицинским услугам в многопрофильных клиниках «MedSwiss» и в ведущих стационарах Москвы.

Управление рекламы САО «РЕСО-ГАРАНТИЯ»: «Страховая компания РЕСО-Гарантия гордится сотрудничеством с одним из самых известных театральных брендов страны – МАМТ им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко! Мы рады, что среди 1,7 млн. человек, доверивших свое здоровье РЕСО-Гарантия, теперь и коллектив вашего театра. К вашим услугам ведущие врачи и самое современное оборудование наших клиник-партнеров. Мы сделаем все, чтобы вы получали самый лучший сервис. Благодарим вас за то, что выбрали медицинское страхование от лидера. Ваше здоровье под надежной защитой!»

Генеральный директор театра Антон Гетьман: «Здоровье людей – безусловный приоритет. А здоровье артистов – фундаментальный принцип руководства театра. Я искреннее благодарен компании «РЕСО-ГАРАНТИЯ» и Фонду поддержки нашего театра за помощь в реализации этого важнейшего социального проекта. Такая поддержка артистов неоценима, а внимание и забота наших партнеров – бесценна».

08 сентября 2020

Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко открыл новый сезон Гала-концертом «Чайковский. Страсти по опере», посвященным 180-летию со Дня рождения Петра Ильича Чайковского. Солисты, хор и оркестр под управлением главного дирижера театра Феликса Коробова исполнили фрагменты из всех десяти опер композитора: «Воевода», «Ундина», «Опричник», «Черевички», «Орлеанская дева», «Мазепа», «Евгений Онегин», «Чародейка», «Пиковая дама», «Иоланта». В программу вошли также отрывки из неоконченной оперы «Ромео и Джульетта», «Музыке к драме А.Н. Островского «Снегурочка» и Кантаты «Москва». Режиссер концерта — Людмила Налётова, художник — Владимир Арефьев.

Первый постпандемический концерт прошел в Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Любимый в народе «Стасик» распахнул свои двери для публики, победив новые правила рассадки зрителей, требуемые Роспотребнадзором. Вступительное слово взял художественный руководитель оперы и главный режиссер Александр Титель. Не без волнения он произнес:

«131 день наш театр был закрыт. Такого не было никогда за всю столетнюю историю театра, если не считать период ремонта и реконструкции. Только сегодня на 168-ой день театр, наконец, получил то, что должен был получить. Он получил вас, нашу публику. Хочу поприветствовать наших самых первых и важных зрителей». Зал, накрыв в порыве конец фразы худрука аплодисментами, кажется, также волнуясь радовался встрече.

Гала-концерт «Чайковский. Страсти по опере» посвящен юбилею П. И. Чайковского, который отмечают повсеместно. Коллективу и главному дирижеру Феликсу Коробову не хотелось, чтобы это было просто «мероприятие к дате». Оригинальность концепции концерта — исполние фрагментов из тех опер композитора, которых нет в репертуаре московских театров. Плюс идея антологичности — представить все оперные опусы Петра Ильича — дополнила программу отрывками из сожженной требовательным к себе автором оперы «Ундина» и неоконченной оперы «Ромео и Джульетта». А для изысканной виньетки в перформансе под занавес были исполнены хиты из выдающейся его триады — опер «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Иоланта».

Концерт-открытие сезона превратился в манифест оперного творчества нашего гения, истинное чествование Петра Ильича Чайковского, выразившего однажды своё отношение к опере. Знаменитую цитату из переписки композитора с Надеждой Филаретовной фон Мекк напомнил публике Александр Титель: «Есть нечто невообразимое, к чему тянутся все композиторы. Это опера, потому что только она одна дает вам средство сообщаться с массами публики. Моего «Манфреда» сыграют раз, другой и вскоре забудут, и никто, кроме горстки знатоков, посещающих симфонические концерты, не знает его. Тогда, как опера, именно только опера способна дать нам общение с людьми, роднит вашу музыку с истинной публикой, делает вас достоянием не только отдельных кружков знактоков и специалистов, но, при благоприятных обстоятельствах, достоянием всего народа».

Александр Борисович Титель, сам мнолетний рыцарь оперы, дал добрый путь новому сезону: «Любовь к музыке и страсть к искусству круче страха перед пандемией. Мы открываемся…»

Страсть к «своему» Чайковскому, исторически впрыснутая в кровь Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко его основателями Константином Сергеевичем и Владимиром Ивановичем, множилась в этот вечер страстью, темпераментом и размахом музыкального руководителя Феликса Коробова. Оркестр на сцене под его управлением звучал, как всегда, масштабно и динамически предельно ярко. Порой и грешил в балансе с солистами, но был неотразим в оркестрово-хоровых сценах. Маэстро вытянул беспредельный эмоциональный накал из всех участников финалов первого и второго отделений концерта: Сцена казни Кочубея и Искры из «Мазепы» (солисты Феликс Кудрявцев, Кирилл Матвеев) и Заключительный ансамбль из «Иоланты» (солисты Елена Безгодкова, Владимир Дмитрук, Дмитрий Ульянов, Антон Зараев, Станислав Ли, Кирилл Матвеев, Максим Осокин, Ирина Чистякова, Ксения Мусланова, Анастасия Хорошилова).

Потряс трагизмом исполнения Дмитрий Ульянов в Арии Короля Рене («Иоланта»). Глубокая драматическая игра присутствовала в сценах Натальи Мурадымовой («Мазепа» Сцена и дуэт Марии и Мазепы — Наталья Мурадымова, Алексей Шишляев и «Чародейка» Сцена и дуэт Кумы и Княжича — Наталья Мурадымова, Николай Ерохин). Всегда была убедительна в образах Лариса Андреева («Черевички» Дуэт Солохи и Беса — Лариса Андреева, Роман Улыбин и Ариозо Воина из Кантаты «Москва»).

Любопытно было узнавать музыку, которую Чайковский использовал для несостоявшихся по разным причинам его сочинений, в популярных теперь во всем мире суперхитах композитора. Дуэт Ундины и Гульбранда из сожженной автором партитуры «Ундина» (солисты Мария Макеева, Николай Лизогубов) полностью перекочевал в балет «Лебединое озеро». Дуэт Ромео и Джульетты (солисты Дарья Терехова, Владимир Дмитрук) из неоконченной оперы «Ромео и Джульетта» известен ныне, как божественная по красоте тема любви из симфонической увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта».

Гала-концерт открытия, получившийся из-за обоюдного желания артистов и слушателей праздничным, дал старт сезону, в нынешней зыбкой ситуации не дающий уверенности в чем-либо. Тем сильнее вечер в «Стасике» подарил забытое ощущение прежней театрально-концертной жизни, а нарядная Большая Дмитровка сказочно-мерцающе освещала театральные афиши на здании театра. В этом сезоне в театре ожидается новая премьера спектакля «Иоланта» П. И. Чайковского.

Елена Алексеева, Rewizor.ru

07 сентября 2020

Гала-концерт из произведений юбиляра ждал своего часа с весны и наконец прозвучал в пятницу 4 сентября.

180-летие Чайковского должно было отмечаться еще в мае. Но из-за карантина чествование национального композитора номер один театру пришлось передвинуть. В результате монографическая концертная программа стала открытием сезона, причем оперная часть, а балет продолжит юбилейную программу на днях, 10 сентября.

Репертуарные спектакли начнутся на следующий день после балетного гала — «Любовный напиток», «Лебединое озеро», и далее — все своим чередом. В сегодняшних условиях «Стасик» — не единственный театр, начинающий не со спектаклей, а с концертной программы: есть по миру аналогичные примеры (театры Украины, Германии, Италии). Но театр Станиславского представил не просто набор арий и оперных ансамблей, а антологию музыкально-театральных фрагментов великого композитора, в которой прозвучали отрывки из всех его опер, не только популярных, но и малоизвестных, и даже из тех, которые были собственноручно автором уничтожены, но восстановлены дотошными советскими музыковедами.

Зрители, согласно новейшим рекомендациям Роспотребнадзора — нашего «государственного комитета обороны от пандемии», занимали только половину зала: шахматная рассадка по двое через два кресла «съела» половину мест. При этом, казалось бы, мудрая схема, на самом деле не учитывает реального положения вещей: в действительности на соседних местах нередко оказываются совершенно посторонние люди, отнюдь не члены одной семьи. Правда, требование о ношении масок большинство, в общем-то, соблюдало, а на входе пришедшим измеряли температуру.

«Сколько открытий чудных подарил вечер: наряду с часто и справедливо много исполняемыми «Онегиным», «Пиковой», «Мазепой» и «Иолантой» звучали практически забытые «Ундина», процитированная Чайковским позже в «Лебедином озере», «Опричник», «Воевода», «Орлеанская дева», — поделилась впечатлениями находившаяся в числе зрителей примадонна 1980-х Любовь Казарновская. — И публика, соскучившаяся по театру, живым выступлениям, общению, высоким вибрациям гениальной музыки, реагировала ярко, щедро награждая солистов аплодисментами! Поздравляю мой первый театр с таким успехом!»

В программе удалось соблюсти гармонию и равновесие между раритетным и популярным. К первым, относится, например, чувственный дуэт Ромео и Джульетты, завершенный учеником Чайковского, выдающимся русским композитором Сергеем Танеевым, — из оперы, о которой Чайковский мечтал всю жизнь, но которую так и не написал. Страстным, если не экзальтированным веронским любовником предстал крепкоголосый белорусский тенор Владимир Дмитрук — его «успокаивала» лирическими щебетаниями нежное сопрано Дарья Терехова. Да и арии и сцены из таких опер как «Черевички» или «Чародейка», не очень на слуху у широкой публики. Комическую перебранку Солохи и Беса из первой игриво спели-сыграли меццо Лариса Андреева и бас Роман Улыбин, а проникновенную арию Вакулы — технично и одновременно трогательно исполнил тенор Чингис Аюшеев. Из «Чародейки» прозвучала пара фрагментов — душевные излияния мучимого запретной страстью Князя убедительно показал баритон Андрей Батуркин, а ключевое для оперы объяснение Кумы и Княжича роскошно озвучили и буквально прожили сопрано Наталья Мурадымова и тенор Николай Ерохин, певцы с поистине феноменальными голосами.

Были даны и два неоперных фрагмента. Второе отделение концерта оркестр под управлением маэстро Феликса Коробова открыл Пляской скоморохов из музыки к драме Островского «Снегурочка», которая в «Стасике» уже много лет предстает в виде вполне успешного балетного спектакля. А вслед за тем Лариса Андреева с уместным гражданским пафосом, несколько по-образцовски спела знаменитое Ариозо Воина из кантаты «Москва».

Мейнстрим звучал дозировано — хитовые арии Ленского (Александр Нестеренко) и Лизы (Ирина Ващенко) лишь напомнили публике о двух шедеврах, которые не сходят со сцен всего мира. Зато во всю ширь были представлены фрагменты из «Иоланты» — оперы, которую МАМТ собирается вернуть в свой репертуар в этом сезоне после долгой паузы: а ведь многие годы постановка Алексея Чичинадзе была здесь любима и исполнителями, и публикой. Баритон Станислав Ли эталонно исполнил хитовую арию Роберта про любовь к Матильде, бас Дмитрий Ульянов –воплотил страдания отца-короля, а дуэт Иоланты и Водемона пленил в исполнении сопрано Елены Безгодковой и Владимира Дмитрука. Шикарный финал-апофеоз оперы, гимн свету и любви венчал гала-концерт: после тьмы пандемийного безмолвия он прозвучал особенно уместно — оптимистично и с надеждой на новый, более благоприятный сезон.

Александр Матусевич, «Культура»

06 сентября 2020

В гала-концерте, приуроченном к 180-летию Чайковского, прозвучали фрагменты из всех его опер

В столетней истории Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко это, наверно, самое необычное открытие сезона – не классикой от отцов-основателей, не оперной или балетной премьерой, а монографической концертной программой. Но и ситуация необычная – более полутора сотен дней театр был закрыт, не давал спектаклей, публика в него не ходила. Как сказал, предваряя программу, худрук оперы, главный режиссер театра Александр Титель, «такого в истории, за исключением периодов реконструкции и ремонтов, еще не было». Действительно, даже в годы Великой Отечественной войны, даже когда фашисты стояли буквально под Москвой, театр не закрывался, а бойцы нередко прямо с его спектаклей отправлялись на передовую.

Пандемия порушила многие планы: полетели премьеры, интересные программы, гастрольные сенсации. Инаугурационный гала в этой связи – своего рода манифест оперной труппы театра (а он был проведен исключительно ее силами, за балетом будет следующее слово – 10 сентября) о полной готовности к сезону и непоколебимой решимости творить. В каком-то смысле карантинное безмолвие вокалистам было пережить легче – им проще поддерживать форму в домашних условиях, они сумели за время простоя выучить новый музыкальный материал, в частности редкие, не самые популярные номера из опер Чайковского, однако артист без публики, артист без сцены, оперный в том числе, – это, как говорится, «Федот, да не тот».

И это было особенно явственно на концерте – артисты творили с полной отдачей, с зашкаливающими эмоциями, выдавая на двести процентов пресловутый драйв, чувствовались, буквально физически ощущались их радость, их энтузиазм оттого, что они на сцене, что они дарят свое искусство пришедшим в зал меломанам. Меломанов, согласно новейшим рекомендациям Роспотребнадзора – нашего «государственного комитета обороны от пандемии», по указаниям которого мы живем уже полгода, многие неожиданно узнав о его существовании вообще, – было ползала: шахматная рассадка по двое через два кресла «съела» половину мест. При этом, казалось бы, мудрая схема на самом деле не учитывает реального положения вещей: в действительности на соседних местах нередко оказываются совершенно посторонние люди, отнюдь не семейные пары. Правда, требование о ношении масок строго обязательно, и большинство его, в общем-то, соблюдает.

Приношение великому композитору театр планировал еще по весне – когда юбилей собственно и случился. Однако 180-летие гения пришлось на самый разгар карантина в Москве, поэтому красивую идею решили еще утяжелить – именно «Чайковским-гала» открыть новый сезон, словно символизируя возрождение театра к творческой жизни после вынужденной спячки. Возразить против этого нечего – действительно русский композитор номер один, чье творчество безгранично популярно что у нас, что во всем мире. «Евгений Онегин» в легендарной постановке самого Станиславского (1922) был многолетней визитной карточкой театра, с него студия Константина Сергеевича, в общем-то, и начала свое плавание, а белые колонны из Леонтьевского переулка – основа сценографии той эпохальной постановки – и сегодня красуются на логотипе театра. Кроме того, творчество Петра Ильича всегда было весьма полно представлено в репертуаре Музыкального театра – что в оперном, что в балетном.

О последнем, кстати, сумели своеобразно не забыть и в оперном гала: второе отделение концерта оркестр под управлением главного дирижера театра Феликса Коробова открыл Пляской скоморохов из музыки к драме Островского «Снегурочка», которая здесь уже много лет предстает в виде вполне успешного балетного спектакля. А вторым номером первого отделения концерта стал дуэт Ундины и Гульбранда (его спели Мария Макеева и Николай Лизогубов) из собственноручно сожженной Чайковским его второй оперы «Ундина» (реконструирован Виссарионом Шебалиным по эскизам автора) – эту музыку знает каждый по великому балету «Лебединое озеро», куда по воле композитора она в свое время и переместилась.

Вообще раритетного в концерте хватало. Это и хор «На море утушка купалася» из первой оперы Чайковского «Воевода» – еще одной жертвы его перфекционизма, к счастью, в отличие от «Ундины» восстановленной советскими музыковедами полностью и, кстати, прекрасно записанной в 1970-е на «Мелодии» именно солистами МАМТа. Это и фрагменты из его третьей оперы «Опричник» – весьма нечастого гостя на театральных подмостках (Наталья Петрожицкая, Николай Ерохин, Антон Зараев, Анастасия Хорошилова). Это и дуэт Ромео и Джульетты (Дарья Терехова и Владимир Дмитрук) из планировавшейся, но так никогда и не написанной оперы (его завершил ученик Чайковского Сергей Танеев). Да и номера из «Черевичек» (Лариса Андреева и Роман Улыбин) и «Чародейки» (Андрей Батуркин, Наталья Мурадымова и Николай Ерохин) – едва ли эти оперы можно отнести к оперному мейнстриму.

Мейнстрим, конечно, был тоже – арии Ленского (Александр Нестеренко), Лизы (Ирина Ващенко) и Иоанны (Виктория Каркачёва), большой дуэт Марии и Мазепы (Наталья Мурадымова и Алексей Шишляев) порадовали меломанский слух. А акцент в финале сделали на последнем шедевре композитора – прозвучали хиты Роберта (Станислав Ли), Рене (Дмитрий Ульянов), дуэт Иоланты и Водемона (Елена Безгодкова и Владимир Дмитрук) и заключительный апофеоз с хором. И не случайно: оперной премьерой этого сезона станет «Иоланта», возвращающаяся в репертуар после почти двух десятилетий отсутствия в нем.

Александр Матусевич, «Независимая газета»

06 сентября 2020

В Московском музыкальном театре прошел концерт «Чайковский. Страсти по опере». Он был приурочен в 180-летию со дня рождения композитора.

Это часть не состоявшегося – по известным причинам – большого фестиваля памяти композитора, который планировался в МАМТе. Театр собирался отметить юбилей мини-фестивалем репертуарных произведений (оперы «Евгений Онегин», «Пиковая дама», балеты «Лебединое озеро», «Щелкунчик» и «Снегурочка», созданная Владимиром Бурмейстером на музыку Чайковского). Но не получилось.

В концерте принимали участие солисты, хор и оркестр театра по главе с Феликсом Коробовым.

«Наш театральный зал позволил сделать так, что оркестр находится на сцене, а хор располагается в ложах и на бельэтаже. Это не только красиво (и не нарушает требований Роспотребнадзора), но и очень эффектно акустически», — сказала пресс-секретарь театра Ирина Горбунова. Режиссер и оформитель концерта – Людмила Налетова и Владимир Арефьев соответственно. Этим тематическим вечером театр открыл сто второй сезон.

«Мы живем во времена заштампованного сознания – говорил в интервью Феликс Коробов, так привычнее: Моцарт – гений, Пушкин – гений, Чайковский – гений. И, кажется, мы их знаем. Но на самом деле, знаем мы их поверхностно. “Чайковский?” – конечно, слышал! В каждом музыкальном театре идут “Пиковая дама” и “Евгений Онегин”, хотя он написал еще девять опер, раз в четыре года вспоминают его Первый фортепианный концерт, хотя есть еще Второй и Третий. В нашем театре идут четыре спектакля на музыку Чайковского – вполне достаточно, чтобы провести мини-фестиваль и поставить “галочку”… Наш концерт – это не просто «мероприятие к дате». Мы сознательно попытались насытить программу фрагментами, сценами, ариями и ансамблями из тех произведений, которых нет в репертуаре московских театров. Нам хотелось увидеть другого Чайковского – не привычного и знаемого наизусть солистами и слушателями, а того Чайковского, который «Евгения Онегина» заканчивает в Сан-Ремо, а «Пиковую даму» начинает во Флоренции. Того, который едет в Америку открывать Карнеги-холл. Хочется увидеть не просто портрет на стене в Большом зале Консерватории, не юбилейный профиль на советской монете и почтовой марке, а живого человека – не совсем привычного, но фантастически искреннего и абсолютно гениального».

Примерно об этом же сказал Александр Титель во вступительном слове, заодно порадовавшись, что, наконец, видит перед собой публику в зале, который много месяцев был «немым, безгласным и не похожим на себя». И процитировал Петра Ильича:

«Есть нечто неудержимое, влекущее всех композиторов к опере: это то, что только она одна дает вам средство сообщаться с массами публики».

Публика, надо сказать, была очень доброжелательной. Видно, соскучилась по живой опере и не обращала внимания на некоторые огрехи. Как то: не всегда слаженные дуэты. Иногда – слишком громкий звук музыки, отчего певцы вынужденно не пели, а кричали, а в зале при этом не разбирали слова русского языка. Периодические расхождения некоторых солистов и солисток с оркестром (что странно, поскольку фигуру дирижера в полный рост транслировали – крупным планом – на стену в бельэтаже, аккурат напротив сцены). Но, очевидно, непросто сосредоточиться на работе после полугодового стресса и долгого отсутствия сцены.

Поскольку автор этих строк тоже соскучился по живой музыке, и всецело понимает трудности репетиций и подготовки любого концерта или спектакля в условиях пандемии, тем более если многое к концерту учится впервые, он (автор строк) не будет останавливаться на отрицательной конкретике. Поговорим о хорошем.

Прежде всего – это программа. Безусловно, Коробов постарался объять необъятное, и успешно. Все оперы Чайковского, даже те, которые он сам считал неудачными, так или иначе были фрагментарно представлены в афише Что позволило поразмышлять о динамике композиторского творчества и вспомнить (сопоставить), откуда «растут ноги» у многих опусов Чайковского.

Хронологический порядок первого отделения начался с ранней оперы «Воевода» (женский хор в печальной свадебной песне «На море утушка купалася»), продолжился в «Ундине» (Мария Макеева и Николай Лизогубов), финальный дуэт из которой позже вошел в «белый» акт «Лебединого озера». Эту музыку как балетную знают все, воспринимать ее иначе многим непривычно и странно, при том, что попытки реконструировать оперу уже были. Зато, как и после «Воеводы», и в иных местах концерта можно подумать о разных причинах, по которым композиторы многих времен и народов легко переставляли музыку из одного опуса в другой.

Ариозо Натальи из «Опричника» спела Наталья Петрожицкая, а зловеще-фатальную сцену клятвы Андрея Морозова при вступлении в опричнину Ивана Грозного (из той же оперы), построенную на конфликте диалогов и с обобщающими репликами хора, представили Николай Ерохин и Антон Зараев. Такое соревнование ярких голосов. Чайковский создал типично оперный всплеск условных, но сильных страстей на историческом фоне. Музыковеды считают эту оперу неровной по качеству. Но данный эпизод по силе романтического воздействия не уступит лучшим образцам жанра. «Клянись, Морозов!» Отрекайся от матери и отца. И мороз по коже.

Редкие на театральной сцене «Черевички», особенно разбитная Солоха Ларисы Андреевой, тоже были любопытны: в компании Романа Улыбина певица, уперев руки в бока, слегка театрализовала свою украинскую ведьму.

Элегическую арию Иоанны из «Орлеанской девы» (Виктория Каркачева), частую гостью концертов, уже встретили как старую знакомую.

Наталья Мурадымова в «Мазепе»: ревность и политика, и все тот же мощный, плотный голос, как позже – у ее Кумы в «Чародейке».

В этой же опере пел Андрей Батуркин (князь), а в «Мазепе» – Феликс Кудрявцев и Кирилл Матвеев. Причем в момент казни их персонажей, Кочубея и Искры, когда оркестр пустился в безудержное форте, а интерес публики сосредоточился на суперэнергичном перкуссионисте, на сцену пустили дым, а задник красили алым цветом.

Дарья Терехова (с Владимиром Дмитруком) в неоконченной опере «Ромео и Джульетта» (дуэт завершен Танеевым по эскизам Чайковского): серебристый, легкий тембр в сцене прощания после ночи любви. А там уже недалеко до хитов.

Александр Нестеренко, чей голос гибок и красив обертонами, любопытно и убедительно исполнил Ленского: без мелодрамы, философически-вопрошающе, как ария, собственно, и написана.

Ирина Ващенко, эффектная блондинка с драмсопрано, как и положено, истомилась и исстрадалась в арии Лизы у зимней Канавки.

Финал отдали «Иоланте», где хотелось аплодировать Станиславу Ли – Роберту и Дмитрию Ульянову – королю Рене. А за творчеством молодой, голосистой, чуткой к музыке Елены Безгодковой (Иоланта) всем меломанам я советую следить. Если у нас будет такая возможность.

И, как сказал Александр Титель, «страсть к искусству круче страха перед пандемией». Главное, что начали.

Майя Крылова, classicalmusicnews.ru

04 сентября 2020

Генеральному директору
Московского академического Mузыкального театра
им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко
А.А. Гетьману
Художественному руководителю и
главному режиссеру оперной труппы театра
А.Б. Тителю
Коллективу театра

Уважаемые Антон Александрович и Александр Борисович!

Дорогие коллеги!

Я поздравляю вас с открытием нового 102-го театрального сезона.

Наверное, возвращаться в свой родной театр вам никогда не было так радостно. Карантин на долгое время рассадил всех по домам, а сегодня, наконец, вы встретитесь друг с другом. Правда, произойдет это без традиционного сбора труппы, но, что поделать. Сегодня, впрочем, как и всегда в вашем театре, зрителей ждет незабываемая встреча с истинным искусством. Это будет оперный Гала-концерт, посвященный юбилею П.И. Чайковского. И я уверен, что это будет прекрасно.

И пусть у нас больше не будет такого испытания, какое нам всем пришлось пережить! Я надеюсь, что мы войдем в нормальный ритм работы и будем заниматься своим любимым делом.

Я уверен, что мы сумеем очень быстро восстановить свой текущий репертуар, выпустить в ближайшем времени все задуманные премьеры.

Дорогие мои! Я желаю вам не терять оптимизма и энергии, верить в себя и свои силы, поскорее вернуться к нормальной творческой жизни, насыщенной новыми идеями и открытиями. Удачи вам! Будьте здоровы! Берегите себя!

Искренне ваш, Александр Калягин

23 августа 2020

Музеи и театры раскрыли данные о потерях из-за простоя во время пандемии коронавируса. <…>

Общие потери, связанные с доходами от продажи билетов Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, составили около 200 млн рублей, отменены 93 спектакля и два гастрольных проекта в Китае и Париже. Культурное учреждение рассчитывает восстановить в сентябре хотя бы зрительский спрос, сказал Business FM генеральный директор театра Антон Гетьман.

Антон Гетьман, генеральный директор Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко: «Естественно, восстановить эти потери ни в краткосрочном, ни в среднесрочном горизонте практически невозможно. Мы выйдем, естественно, по результатам года не с теми доходами, которые мы планировали от оказания платных услуг, в частности за спектакли. От этого пострадает выпуск новых спектаклей, которые мы планировали, потому что мы не можем выпускать новые спектакли, не зарабатывая самостоятельно доходы от продажи билетов. Единственное, я очень рассчитываю на то, что мы начали продажи билетов, и вот уже две недели продаем билеты и открываем сезон 4 сентября, и я очень надеюсь, что нам удастся восстановить хотя бы зрительский спрос в том масштабе, в котором на сегодня позволяют ограничительные меры, которые введены указом мэра, и мы можем продавать сегодня только 50% билетов. Вообще, если говорить с точки зрения бизнеса, то мы не очень эффективное предприятие, даже если продаем 100% билетов. Если бы не государственная поддержка, которую нам оказывали и оказывают правительство Москвы, департамент культуры Москвы, конечно, 50%, которые мы продаем, мы бы каждый день генерировали убытки. Но благодаря финансовой помощи, которую мы получили, мы сможем обеспечить что-то около нуля».

Радио Бusiness FM

14 августа 2020

Двумя Гала-концертами 4 и 10 сентября Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко решил открыть свой уже 102-й сезон. Первый — «Чайковский. Страсти по опере» — будет посвящен 180-летию великого композитора, которое отмечалось во время пандемии 7 мая. Грандиозный же балетный Гала символизирует возвращение на сцену балетных артистов и их долгожданную встречу со зрителями. Театр готовил эти Гала ещё к концу предыдущего сезона, завершившегося неожиданно из-за пандемии, охватившей весь мир.

Театр начал работу после отпуска ещё 29 июля, но от проведения традиционного сбора труппы по причине той же пандемии отказался. Тут «Стасик» решил пойти по пути Большого. А вот открывает свои двери для московской публики он даже на два дня раньше: Большой открыл свой сезон ещё 29 июля Гала-концертом в Херсонесе, но оперу «Дон Карлос», дающую старт московскому сезону Большого, покажут только 6 сентября.

Долгосрочные планы на весь сезон театр в нынешних условиях представить не решился, так что пока известны планы только на два ближайшие месяца.

Из важных новостей – контракт с его гендиректором Антоном Гетманом продлен, об этом сообщила «МК» пресс-секретарь Музыкального театра Ирина Горбунова. Так что творческая команда театра (худрук балета Лоран Илер, худрук оперной труппы и главный режиссер театра Александр Титель и главный дирижер Феликс Коробов) и дальше будет плодотворно работать.

Понятно, что введены новые правила посещения театра: маски, социальная дистанция в фойе и при входе и выходе, измерение температуры (посетители с температурой выше 37°C и (или) с симптомами респираторных заболеваний в театр не допускаются) и т.д.

— Мы учли при продаже билетов, что люди могут приходить в театр семьями или вдвоем. Поэтому если посмотреть на новом сайте, который сейчас в театре запустили к открытию сезона, то там видно, что есть билеты по одному, по два и по три человека. То есть рассадка шахматная, но с учетом этих особенностей – говорит пресс-секретарь театра Ирина Горбунова.

— Сейчас в балетных труппах Мариинского и Большого театров, в труппе Бориса Эйфмана выявлены зараженные, как с этим обстоят дела в вашей труппе?

— Во-первых, без наличия теста на коронавирус в театр просто не пускают, и все обязаны его сдать. Тесты сдаются в поликлинике, к которой театр прикреплён. И это не просто мазок — сдают кровь, причем анализ двух видов. У охраны лежит список. В театре, как и во всех учреждениях, везде расставлены санитайзеры, маски. Зараженных на данный момент у нас не выявлено. В период карантина кто-то, конечно, болел: у кого-то это было бессимптомно, у кого-то – с наличием симптомов. Но сейчас, когда театр открылся, пока все работают. Естественно, в классах занимается определенное количество человек. В маленьких залах около десяти. Но классы мы сделали даже в атриуме (там может заниматься и большее количество – 20 человек, потому что и пространство значительно больше). В любом случае, руководство балета отмечает, что между балетными артистами должен быть интервал не менее 2-х метров. От этого и строится наполняемость класса. Артисты занимаются в три смены. То есть сделано все то, что делают в аналогичной ситуации наши коллеги в других театрах.

Премьеры театр пока не объявляет, но можно предположить, что ближайшая из них, это, без сомнения, балет Гойо Монтеро, заказанный испанскому хореографу и руководителю Балета Нюрберга специально для труппы «Стасика». Его мировая премьера была отменена ещё в конце марта, за 9 дней до события, в связи с закрытием всех публичных мероприятий в Москве. Точная дата пока неизвестна, но по слухам спектакль состоится, скорее всего, в октябре, и это будет первая балетная премьера театра в новом сезоне. Театр к ней уже готов.

Этот одноактный балет покажут в трехчастной программе вкупе ещё с одной ожидаемой и принципиально важной премьерой театра – знаменитым балетом «Вариации» на музыку Жоржа Бизе, созданным основателем балетной труппы театра Станиславского и его первым худруком, великим хореографом, и как называет его Илер — «символом Театра Станиславского» Владимиром Бурмейстером для Парижской Оперы в 1962 году. Только спустя два года «Вариации» были перенесены балетмейстером на родную сцену. Сейчас в афише МАМТ из шедевров Бурмейстера сохраняются лишь «Лебединое озеро», «Снегурочка» и балет «Эсмеральда». Теперь впервые с 60-х годов вернутся и легендарные «Вариации». Ранее в планах этот балет намечали показать вместе с премьерой балета одного из самых востребованных на сегодня хореографов Акрма Хана Kaash, но, когда теперь состоится эта премьера, пока не понятно.

Сезон в «Стасике», как и в других музыкальных театрах, открывается под знаком Чайковского. Концерт «Чайковский. Страсти по опере» – «это не просто «мероприятие к дате». Мы сознательно попытались насытить программу фрагментами, сценами, ариями и ансамблями из тех произведений, которых нет в репертуаре московских театров» — определил концепцию этого вечера главный дирижер театра Феликс Коробов.

В концерте прозвучат арии, сцены, оркестровые и хоровые фрагменты из всех опер композитора, а исполнение отдельных номеров из «Иоланты» станет подготовкой к одной из премьер нового сезона – художественный руководитель Воронежского Камерного театра и Платоновского фестиваля Михаил Бычков готовит свою версию последней оперы Чайковского.

«COVID-19 перевернул нашу жизнь и отношение к работе. К реалиям сегодняшнего дня необходима адаптация. «Мир не будет прежним…» — я разделяю это мнение. Именно поэтому балетная труппа театра им. Станиславского и Немировича-Данченко будет еще более вовлеченно и отважно служить искусству Танца» — заявил худрук балетной труппы театра, этуаль Парижской Оперы Лоран Илер, который уже неделю как сумел-таки добраться до Москвы из Парижа и взять наконец бразды правления балетной труппой в свои руки.

Гала в двух отделениях составлен им как из балетной классики, так и из номеров современных хореографов. Его откроет фрагмент балета «Лауренсия» Вахтанга Чабукиани. Из классики будут также показаны па-де-де из балетов «Эсмеральда» (причем в хореографии Мариуса Петипа, а не Владимира Бурмейстера, чей спектакль здесь в репертуаре), «Золушка» (и тоже в хореографии Рудольфа Нуреева, а не Олега Виноградова, которая здесь шла раньше), «Спящая красавица», и Grand pas из балета «Пахита». Причем партнеры для Натальи Сомовой в «Спящей красавице» и Марии Бек в «Эсмеральде» приглашаются из Санкт-Петербурга: с первой станцует премьер Михайловского театра Леонид Сарафанов, а со второй – премьер «Мариинки» Ксандер Париш. Классику XX века – красивейший дуэт «Таис» в хореографии Ролана Пети из его балета «Моя Павлова» исполнят прима и премьер «Стасика» Оксана Кардаш и Иван Михалёв, а известный у нас в исполнении Натальи Осиповой и Ивана Васильева номер «Кантата» главного итальянского балетмейстера рубежа XX-XXI веков Мауро Бигонцетти покажет другая блистательная пара театра: Эрика Микиртичева и Денис Дмитриев.

Лоран Илер продолжает взращивать новые хореографические таланты, поэтому вместе с сочинениями выдающихся балетмейстеров в программу концерта будет включен фрагмент из балета «Ромео и Джульетта», создаваемого солистом труппы и хореографом Максимом Севагиным. Кроме этого, польский хореограф Роберт Бондара перенесет для Гала свой номер Take me with you на музыку группы Radiohead на двух одаренных и перспективных солистов труппы – Евгения Жукова и Елену Соломянко. Таким образом, объединив разные школы, стили, западную и русскую классику, концерт, согласно задумке организаторов, подтверждает тот простой факт, что искусство объединяет мир.

В афише на сентябрь-октябрь ставка делается на большие классические балеты и оперы из тех, которые хорошо продаются. Прежде всего часть запланированных спектаклей 101-го сезона перенесена на осень 2020 года. В частности, такие популярные балеты как нуреевский «Дон Кихот» и «Каменный цветок» Григоровича планируют показать в октябре (как сообщает сайт театра: 2 и 3 октября – первый, и 10, 11 октября – второй).

А сразу после двух концертов, оперного и балетного, которые открывают сезон, дважды будет показан балет «Лебединое озеро» в знаменитой постановке Бурмейстера (13 и 14 сентября). Это визитная карточка «Стасика», и театр также приурочивает показ этих двух спектаклей юбилею Петра Ильича Чайковского. Ещё один балетный хит МАМТ — «Баядерка» в редакция Натальи Макаровой будет показан 19 и 20 сентября. Оперы – это «Любовный напиток» Доницетти, «Мадам Баттерфляй» Пуччини и два последних показа спектакля «Похождение повесы» Стравинского, поставленного совместно с фестивалем в Экс-ан-Провансе и Национальной оперой Нидерландов, премьера которого состоялась в сентябре прошлого года. Все это будет показано также в сентябре.

Павел Ященков, «Московский комсомолец»

13 августа 2020

МОСКВА, 13 августа. /ТАСС/. Московский академический Музыкальный театр (МАМТ) имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко в условиях сохранения всех санитарных норм, предохраняющих от распространения коронавирусной инфекции, возобновляет творческую деятельность и объявляет об открытии 102-го сезона, который стартует 4 сентября оперным гала-концертом из произведений Петра Ильича Чайковского. Об этом сообщила в четверг ТАСС пресс-атташе театра Ирина Горбунова.

«После почти пятимесячного «антракта», вызванного эпидемией COVID-19, Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко возвращается к активной деятельности и готовится к началу нового, 102-го по счету, сезона, который откроется 4 сентября гала-концертом «Чайковский. Страсти по опере». Следующим публичным мероприятием станет Гала-балет, который состоится 10 сентября», — сказала пресс-атташе.

Она отметила, что оба концерта — оперный и балетный — МАМТ готовился показать в конце предыдущего сезона, завершившегося неожиданно из-за пандемии, охватившей весь мир.

Концерт «Чайковский. Страсти по опере»

«Оперная труппа посвятит свое первое выступление юбилею великого композитора Петра Ильича Чайковского, 180-летие со дня рождения которого пришлось на 7 мая», — продолжила собеседница агентства. «В гала-концерте «Чайковский. Страсти по опере» (4 сентября) прозвучат арии, сцены, оркестровые и хоровые фрагменты из всех опер композитора. Исполнителями выступят ведущие солисты оперной труппы театра: Елена Безгодкова, Наталья Мурадымова, Наталья Петрожицкая, Дарья Терехова, Андрей Батуркин, Владимир Дмитрук, Николай Ерохин, Алексей Шишляев, Дмитрий Ульянов», — перечислила пресс-атташе.

Она также процитировала высказывание главного дирижера театра Феликса Коробова по поводу этого вечера.

«Наш концерт — это не просто «мероприятие к дате», — заявил маэстро. «Нам хотелось увидеть другого Чайковского — не привычного и знаемого наизусть солистами и слушателями, а того Чайковского, который «Евгения Онегина» заканчивает в Сан-Ремо, а «Пиковую даму» начинает во Флоренции. Того, который едет в Америку открывать Карнеги-холл. Хочется увидеть не совсем привычного (Чайковского), но фантастически искреннего и абсолютно гениального», — сформулировал идею концерта главный дирижер МАМТ.

Гала-балет

Следующим мероприятием нового сезона Музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко станет Гала-балет, который пройдет 10 сентября. Его афишу, опубликованную на сайте театра, предварил своим обращением к зрителям художественный руководитель балетной труппы МАМТ Лоран Илер.

«COVID-19 перевернул нашу жизнь и отношение к работе. К реалиям сегодняшнего дня необходима адаптация. «Мир не будет прежним…» — я разделяю это мнение. Именно поэтому балетная труппа театра им. Станиславского и Немировича-Данченко будет еще более вовлеченно и отважно служить искусству Танца. Этот Гала-концерт символизирует возвращение на сцену артистов и их долгожданную встречу со зрителями», — написал Илер.

Как сообщила пресс-атташе, «все руководители театра в сборе, в том числе Лоран Илер, которому непросто было выехать из Франции». «Прилетели и иностранцы, работающие в труппе. Конечно, как и у других наших коллег, классы проходят в несколько смен, чтобы не собирать большое количество артистов одновременно. И, разумеется, все сдали тесты на COVID-19», — подчеркнула Горбунова.

Комментируя программу балетного гала, она проинформировала, что солисты балетной труппы представят фрагменты из классических «Пахиты» и «Спящей красавицы» (хореография Мариуса Петипа), одного из знаковых советских балетов XX века — «Лауренсии» (хореография Вахтанга Чабукиани), работы главного итальянского балетмейстера рубежа XX-XXI веков Мауро Бигонцетти и великого француза Ролана Пети. «Вместе с сочинениями выдающихся балетмейстеров в программу будет включен фрагмент из балета «Ромео и Джульетта», над которым работает солист труппы и хореограф Максим Севагин», — добавила Горбунова. «В гала-концерте принимают участие все прима-балерины и премьеры МАМТ, а также приглашенные артисты — солист Мариинского театра Ксандер Париш и премьер Михайловского театра Леонид Сарафанов», — уточнила она.

По словам пресс-атташе, после двух концертов театр в знак особой признательности Петру Ильичу Чайковскому покажет «Лебединое озеро» — легендарный балет в хореографии Владимира Бурмейстера, ставший визитной карточкой МАМТ. Спектакли состоятся 13 и 14 сентября.

Новый сайт

Собеседница агентства обратила внимание на то, что Музтеатр им. Станиславского и Немировича-Данченко запустил новую версию сайта. «В период вынужденной творческой паузы сотрудники театра и digital-агентство Nikoland разработали новый дизайн-концепт и систему программирования», — пояснила Горбунова.

Она сообщила, что с 12 августа на новом сайте открылась продажа билетов на события сентября — первой половины октября. Все спектакли и концерты запланированы исключительно на Основной сцене театра. Согласно рекомендациям Роспотребнадзора, в продажу поступит только 50% мест, заключила пресс-атташе МАМТ.

11 августа 2020

Пандемия сломала сезон-2019/20, но не творческую волю балетных компаний. Несмотря на все потери, ведущие театры — отечественные и мировые — стараются, насколько это возможно в текущих условиях, подготовить полноценный сезон. Правда, не все откроют его осенью.

В России строить прогнозы на новый балетный сезон непросто: даже вирусологам неизвестно, как поведет себя коварная COVID-19 осенью. Однако директорам театров приходится не только планировать, готовя разные варианты действий на случай разных ситуаций, но и оперативно реагировать на текущий момент, поскольку распоряжения Роспотребнадзора подчас ошеломляют своей стремительностью и неожиданностью. Так, в мае этот госорган прогнозировал, что раньше осени карантинных послаблений ждать не стоит, а в июне постановил открыть все театры уже в июле. Труппы были застигнуты врасплох. Большой театр успел отпустить творческий состав в отпуск с 1 июня и до 26 августа — с тем чтобы открыть сезон 15 сентября. Впрочем, часть оперной и балетной труппы вовсю работала уже в июле — в конце месяца театр выступил на фестивале в Херсонесе с «Кармен-сюитой» и оперным гала. Музтеатр Станиславского, отправив артистов на отдых в июне—июле, уже с 29 июля собрал их на репетиции, с тем чтобы начать спектакли 6 сентября. Артисты Пермской оперы вышли из отпуска в последней декаде июля, но появятся перед зрителями либо в конце августа, либо в сентябре. Михайловский театр, отпустив артистов 8 июня, собирается открыться в октябре, причем сразу премьерой. Самой оперативной и законопослушной оказалась Мариинка: с конца мая ее балетные артисты занимались индивидуально («не более двух артистов, педагога и концертмейстера в балетном классе»). Для гигантской труппы такое самоограничение выглядит анекдотически, однако им воспользовались ведущие солисты, умудрившись таки войти в форму и 11–12 июля выступить с гала-концертами в новом Мариинском театре (уполовиненная публика была рассажена по всем посткарантинным правилам).

Закрылись театры в самый разгар работы — как правило, именно на весну назначаются главные премьеры.
В Москве их сорвалось несколько: Большой театр почти довел до генеральных репетиций новые постановки одноактных балетов российских хореографов; в Музтеатре Станиславского испанец Гойо Монтеро успел доставить, но не отрепетировать свой новый балет «Aurea» («Золотое сечение»), который собирались показать в конце марта вместе с возобновленными классическими «Вариациями» советского патриарха Владимира Бурмейстера. Все эти работы оба театра представят в новом сезоне: Музтеатр — в октябре, Большой — в конце ноября. Михайловский сумел «отстреляться» до пандемии, показав классическую «Баядерку». Пермь, не успевшая выпустить детского «Чипполино», в новом сезоне ограничится возобновлением «Шута» и «Вариаций на тему рококо» Алексея Мирошниченко. Неизвестны только потери и помыслы Мариинского театра, где вдобавок счет заболевших за последний месяц балетных артистов уже идет на десятки.

А вот балеты запланированные, но не начатые московским театрам придется отменить или перенести на неопределенный срок из-за их интернациональности: трудно предугадать, когда смогут появиться в столице хореографы-иностранцы. И если балет «Мастер и Маргарита», который в Большом театре должен был ставить словенец Эдвард Клюг со своей командой, потеря небольшая (недавний «Петрушка» этого автора вызвал лишь разочарование), то анонсированный Музтеатром Станиславского английско-итальянский «Kaash», ранний балет Акрама Хана, чья «Жизель» недавно прогремела в Москве, действительно жаль.

Как история балета поделилась на до и после коронавируса
Кроме закрытых границ международному сотрудничеству помешает обнищание театров. Государственный или муниципальный бюджет позволяет сохранять кадры и платить артистам зарплату. Но денег на новые постановки, особенно амбициозные, с известными иностранцами-хореографами, у большинства театров нет. Контакты с иностранцами осложняются и нестабильностью национальной валюты, так что, похоже, в обозримом будущем нашим труппам придется довольствоваться возобновлениями старых спектаклей или постановками отечественных авторов. Возможно, балетное импортозамещение окажется лучше российского пармезана, однако до мирового уровня явно не дотянет.

На Западе нет единого рецепта возвращения балета к жизни.
Похоже, ближайший сезон яснее всех представляет себе Германия, откуда на вопросы “Ъ” пришли утешительно четкие ответы. Гамбургский балет, похоронивший из-за карантина возобновление «Гамлета» Ноймайера и перенос «Зимней сказки» Уилдона, выходит 6 сентября с мировой премьерой «Призрачного света» Джона Ноймайера. Баварская опера, также отменившая две балетные премьеры, готова открыться тоже в сентябре. В наступающем сезоне она намерена реализовать прошлогодние замыслы, а пока собирается потчевать малочисленную публику малогабаритными спектаклями и гала-концертами. Staatsballett Berlin собирается выйти к зрителям уже в конце августа. Во время пандемии труппа не сидела без дела: артисты, заделавшись хореографами, подготовили карантинный спектакль «Lab_Works COVID_19», неукоснительно соблюдая безопасное расстояние. В новом сезоне берлинцы рассчитывают представить и последнюю премьеру Саши Вальц — «Symphony 2020».

Как забастовки и локдаун поставили Opera de Paris на колени
Бедствующая Парижская опера (см. “Ъ” от 22 июля) начнет работать только в декабре, зато откроет сезон классическим блокбастером: в Opera Bastille покажут возобновленную «Баядерку» Нуреева. А до этого на сцене Opera Garnier, не дожидаясь окончания ремонта, директор балета Орели Дюпон намерена представить камерную сборную программу, украсив ее неназванной мировой премьерой. Лионская опера, явно растерявшаяся после увольнения своего многолетнего лидера Йоргоса Лукаса, хранит молчание о своих намерениях. Балет Монте-Карло, зарабатывающий гастролями, уже в июле гастролировал в Севилье со спектаклями open air. Не поставленные из-за пандемии новинки — мировая премьера балета «Casi Casa» Матса Эка и перенос «Четырех темпераментов» Баланчина — отменены окончательно. Сезон в Монако откроется в октябре, но до конца 2021 года труппа будет экономить на приглашенных хореографах. Благо подоспело 60-летие лидера Балета Монте-Карло Жан-Кристофа Майо, и в честь этого события можно прокатывать его обширный репертуар. Сам же юбиляр в конце декабря 2020-го собирается отметить день рождения премьерой под названием «Opus 60».

В Лондоне пока осторожничают: «Ковент-Гарден» запустил артистов в залы в середине июля, собираясь порадовать зрителей гала-представлением в октябре, а настоящее открытие подгадать к Рождеству — в декабре сезон откроется «Щелкунчиком». При этом Уэйн Макгрегор продолжит работу над своим балетом «Данте», в ноябре — премьера. Но покажут ли ее вживую или только онлайн — еще вопрос. Английский Национальный балет начал классы еще в начале июля, но выйти к людям не торопится: в конце сентября планируется онлайн-показ одноактной программы, гвоздем которой будет один из готовых небольших балетов Сиди Ларби Шеркауи. Драматичнее всего дела в США: ни American Ballet Theatre, ни New York City Ballet сезона не объявляют и уж точно не начнут спектакли раньше 2021 года.

Объединяет все балетные театры одно: общее качество танца неизбежно ухудшится, поскольку для всех танцовщиков, особенно «классиков», пауза в шесть-девять месяцев не может пройти бесследно. Неизбежно пострадает чистота танца, возможно, участится травматизм из-за слишком рьяных занятий. Так что рецензентам придется смотреть сквозь пальцы на огрехи артистов по меньшей мере до 2021 года.

«Коммерсант», Татьяна Кузнецова

27 июля 2020

Жесткие рекомендации Роспотребнадзора ставят под сомнение открытие сезона

Очередная методичка Роспотребнадзора, составленная вместе с Министерством культуры, уже несколько дней будоражит театральную общественность. И если зрители кое-как свыклись с тем, что сидеть будут в масках, а про буфет придётся забыть, руководители театров, особенно музыкальных, готовы бить в набат. Потому что как минимум 1 пункт положения из 32-х ставит под сомнение работу в сентябре в целом.

Кривая коронавирусной инфекции уже 4 месяца колеблется от небольших до гигантских показателей заражаемости и смертности. В то же время российские театры ведут свою статистику. И все чаще прогнозы звучат не самые оптимистичные – «мы просто не сможем открыться». Это не пафосный посыл, а безнадежный возглас от туго затянутой на шее культуры удавки

Улицы давно заполнены прохожими. Столики на летние веранды бронируют за неделю из-за бешеного наплыва посетителей. А час-пик в метро после пандемии выглядит так же, как и до распространения инфекции – те же селедки в бочке и без всяких масок. Можно попробовать заикнуться о безопасной дистанции, попросить не занимать соседнее место и в лучшем случае наткнуться на недоумение. Стоит ли напоминать о книжной ярмарке на Красной площади, параде Победы с ветеранами на трибунах и марширующими плечо к плечу солдатами, спортсменах, которые трутся друг о друга на рингах и стадионах. Так чем культура хуже? Или может театральные зрители более восприимчивы к ковиду, а сам он концентрируется исключительно в храмах Мельпомены?

На эти вопросы нам ответил художественный руководитель оперы Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко Александр Титель.

Хочется искренне поблагодарить за исключительную заботу об артистах и зрителях театра. Но возникает много вопросов. Например, 21-й пункт положения, исключающий спектакли с хоровыми и массовыми сценами. Для музыкальных театров он делает весь документ бессмысленным и даже излишним. Исторически так сложилось, что репертуар российских оперных театров больше, чем на 90% состоит из сочинений XIX века. А это практически весь корпус опер с хоровыми и массовыми сценами. Сюда смело можно отнести и оперетты и музыкальные комедии. То есть, если не лукавить, 21-й пункт означает, что музыкальные театры в России фактически не открываются.

— Все возмущены формальностью этого пункта. Как будто писал его неуч, который на оперном спектакле ни разу не был. А что скажете относительно других пунктов?

— Взять хотя бы наложение грима на лица актеров причём в перчатках — боюсь, это тоже вызовет недоумение у гримёров. Куда эффективнее каждый раз обрабатывать руки антисептиком. Хотя это, все же, мелочи в сравнении с другими положениями. Замечу, что некоторые из них тщательным образом проработаны. Например, учитываются особенности исполнения на разных музыкальных инструментах: куда выходит воздух, где собирается конденсат, какое расстояние должно быть между пультами у струнных и т.д. При этом, возведение экранов выше раструбов духовых инструментов вызовет принципиальное изменение баланса оркестрового звучания. Этот новый баланс следует искать на репетициях. Но каким образом это можно сделать, если необходимый для данного произведения состав оркестра на репетициях собирать не допускается – только на концертах. Кстати, а на спектаклях? Нельзя? Или забыли упомянуть?.

Схожие вопросы возникают и в отношении пункта №20: «4 метра между поющими артистами на репетиции». Если на репетициях артисты не могут исполнять свои роли в рамках поставленных мизансцен, то на спектаклях неизбежны неточности и случайности. Для того ведь и существуют репетиции, чтобы на спектакле всё было идеально.

С одной стороны, так много детальных подробностей в одних пунктах, а всё тот же злополучный 21-й пункт изложен как-то одним махом. В нашей «Хованщине» или «Аиде» занято 120 артистов хора, а в «Любовном напитке» – 30. Это ведь принципиально разные хоры. А «массовая сцена» — это сколько? И на какой площади? Ведь необходимо учитывать размеры сцены. Например, на сцене театра «Школа современной пьесы» даже 15 человек — это, возможно, уже массовая, а на Исторической Большого театра тогда и 60 – не массовая.

Вообще говоря, наблюдая за поведением людей в метро, на верандах ресторанов или на общественных пляжах, слыша радостные известия о растущем турпотоке, авиа и железнодорожного сообщения, столь прецизионные требования к работе театров кажутся несколько необъяснимыми. Может быть существует статистика, которая показывает, что COVID-19 как-то особенно распоясывается в театрах, причём преимущественно в музыкальных? Ну, тогда дело другое.

Иветта Невинная, «Московский комсомолец»

22 июля 2020

Постепенно жизнь приобретает привычные очертания: парки открыты, магазины работают, люди ездят в метро и даже ходят в фитнес. Только двери театров и концертных залов открываются с опаской. Евгения Кривицкая (ЕК) обсудила с Народным артистом России, главным дирижером Московского Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко Феликсом Коробовым (ФК), стоит ли торопиться запускать сезон и как артисту суметь остаться артистом, не потеряв профессию.

ЕК Несколько дней назад вышло распоряжение, что театры и зал смогут с 1 августа открыться с 50-процентной заполняемостью зрителями. Знаю, что далеко не все руководители восприняли это с энтузиазмом, так как экономически это не выгодно. Как по вашему – стоит торопиться медленно?

ФК Это в любом случае радостное событие, потому что все театры, артисты истосковались по реальной концертной деятельности. Три месяца самоизоляции доказали на практике то, о чем я говорил всю жизнь. Может быть какой угодно замечательно записанный компакт-диск или DVD, но наше искусство основано на живом общении, и никакая самая совершенная запись не заменит этого ощущения единения публики, обмена эмоциями, любовью между артистами и зрителями.

Мы сейчас получили феноменальную возможность – доступ к самым уникальным записям, лучшим спектаклям мировых театров в лучших исполнениях и постановках. И в какой-то момент, у людей, которые активно погружались в интернетную среду, трансляции, все равно наступала «усталость материала», некое пресыщение этими богатствами – никакого большого эмоционального погружения не было. Я бы назвал это комплексом «Иронии судьбы». Каждый год 31 декабря легендарный фильм показывают по телевизору, и это такая подготовка к Новому году: ты делаешь салат, ставишь мясо, накрываешь стол, а параллельно идет «Ирония судьбы». И ты вдруг прекращаешь нарезать салат и садишься у экрана на две минуты, зная, что сейчас прозвучит твоя самая любимая реплика. А потом снова возвращаешься к повседневным делам. Но когда возникла эра видеомагнитофонов, многие сказали, что вот теперь можем смотреть, как нам хочется, ставя «на паузу». И выяснилось, что поставить на паузу нельзя – пропадает ощущение сиюминутности творимого, безостановочности бытия. Дома мы отвлекаемся на дела, на звонки, на ответы родным и не испытываем того уникального состояния погружения в чудо спектакля или концерта, которое происходит, когда слушатель приходит в концертный зал или в театр.

По поводу разрешения играть спектакли с августа. Принимать решения — в компетенции директора театра, поэтому могу высказать свое, в данном случае, более частное мнение – просто музыканта Феликса Коробова. Есть любимый дипломатический термин: «зеркальность». Для меня это важно. Мы должны быть зеркальны. Если мы заботимся и волнуемся о здоровье и безопасности зрителей, точно также мы должны волноваться и о тех, кто находится по другую сторону рампы – оркестре, балете, хоре, солистах. Это не гладиаторские бои. В данной ситуации нужно найти возможные формы и соотношение безопасности и здоровья как публики, так и артистов.

ЕК Гипотетически мы ждем, что все показатели снизятся до такого порога, что ограничения вообще не будут нужны. Меры, о которых мы говорим, это «на сейчас». Так может, просто выжидать, пока вирус совсем не исчезнет?

ФК Нашему театру немножко легче. Мы выходим из отпуска 29 июля. Театр не работал с 17 марта, когда мы сыграли наш последний спектакль, «Евгений Онегин», которым мы обычно открываем наш сезон, и символично, что он же стал последним, после чего мы ушли в неизвестность. Мы не играли спектакли, не репетировали ни хором, ни оркестром, ни балетом, что совсем катастрофично. Балет – это ведь не просто спорт, где надо нарастить мышцы и натренировать свои ощущения. Это сложный синтез мышечной и эмоциональной памяти. На сегодняшний день простой у балета длится уже более четырех месяцев, огромный срок, во время которого никто не занимался профессией. Мы попали все в очень сложные условия – это действительно трагедия для искусства, помимо того, что это – вселенская трагедия. Потребуется время на то, чтобы вспомнить репертуар, спектакли, для балета – прийти в форму. Как раз август мы посвятим тому, чтобы восстановиться, выработать заново некий «коллективный разум», вспомнить эти профессиональные ощущения. И дай Бог, чтобы к сентябрю ситуация стабилизировалась, и мы смогли выходить на сцену и заниматься творчеством без каких-либо ограничений. Мы все на это надеемся.

ЕК Все знают, читая Фейсбук, что вы коротали пандемию с томиком «Декамерона» в руках. Почему из огромного количества книг был сделан выбор в пользу этого произведения?

ФК Тут тоже достаточно мистическая история. Я уже упоминал ее в каком-то интервью, но от этого история не потеряла свой флер. Дело в том, что прошлым летом, опоздав на пересадку во Флоренции, у нас возникло около трех с половиной часов свободного времени. А так как Флоренция исхожена вдоль и поперек, то мы просто сели попить кофе. Вокзал находится в четырёхстах метрах от Старого города, мы перешли дорогу и сели на площади рядом с легендарной церковью Санта-Мария-Новелла. Наша итальянская подруга, чудесный художник, психолог Мария Чернова, вдруг подняла голову и указала на одно из окошечек: «Между прочим за этим окошком во время чумы сидел Джованни Боккаччо и писал свой “Декамерон”». Кто бы мог подумать, что наша жизнь ровно через полгода срифмуется до такой степени, что мы будем все сидеть по домам, и по большому счету каждый станет писать свой «Декамерон». Это название само пришло на ум, и я достал старый томик, изданный в Ташкенте и доставшийся мне от отца. Это такая хорошая советская история: в СССР были ключевые издательства, располагавшиеся в Москве, Ленинграде, Новосибирске, а были маленькие национальные издательства – в Ташкенте, Ереване, Тбилиси. И в этих городах была чуть большая свобода, они не были так зависимы от цензуры. Да, на достаточно плохой бумаге, со скромной полиграфией в самые застойные советские времена издавались интересные книги. Например, собрание сочинение Стругацких, практически полное собрание пьес Фридриха Дюрренматта… В общем, я взял томик Боккаччо и подумал, что это хороший вариант: как Робинзон Крузо делал насечки топориком, чтобы знать, сколько он пробыл на необитаемом острове, так и я начал читать по одной новелле в день. Когда закончились 100 дней и 100 новелл Декамерона, я оказался перед сложным выбором, что читать дальше. Как-то изначально я испугался брать «Тысячу и одну ночь», поскольку хотелось выйти из нашего карантина значительно раньше. Кентерберийские рассказы были сами по себе хороши, но они практически на 60 процентов повторяют Боккаччо, поэтому я взял «Новеллино» Мазуччо и сейчас продолжаю читать его. Пока дошел до тридцатой новеллы, всего там пятьдесят рассказов: надеюсь, что к моменту, когда я дочитаю до конца, мы сможем благополучно выйти из отпуска и приступить к работе.

ЕК Кроме «Декамерона», возможно, вы баловали себя изучением каких-то партитур, до которых не доходили руки ?

ФК Мы общались с моими друзьями – режиссерами, актерами, друзьями-дирижерами, психологами, врачами… И, сравнив ощущения, поняли, что в эти месяцы прошли примерно одинаковый путь: от бешеной энергии и жажды деятельности до апатии, и потом опять – к возвращению желания творчества. Конечно, я начинал учить партитуры впрок, потом на меня нападала тоска, потому что совершенно непонятно, когда этот «прок» может наступить… У меня сложные привычки – не могу работать без цели. Поэтому, когда наконец возникла подтвержденная идея концерта с пятью сонатами Бетховена, я с радостью взялся за виолончель и начал учить именно эти сочинения. Когда подтвердились некие театральные проекты, я стал готовить к ним партитуры. Много было сделано за это время, и, как ни странно, и не сделано тоже. У меня в компьютере в более-менее законченной фазе – две книги, которые я не довожу до финала сейчас, выжидая, когда закончится пандемия. Хочу их дописать тогда, когда завершится этот странный период жизни. На изоляции мне пришлось преподавать студентам в интернете, но я по-прежнему больше получаю удовольствия от личного общения – от разговоров вживую, а не через экран. Ничего не поделать – у нас такая профессия, требующая живого обмена энергией и эмоциями. Для нас для всех сидение дома стало серьезным испытанием, которое пока продолжается.

ЕК Когда же ваш первый подтвержденный выход на сцену?

ФК Как показало время, начиная с марта по сегодняшний день, очень актуальна поговорка: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Самой бесполезной вещью стал ежедневник на 2020 год, которую я купил, находясь в Италии на постановке в Ла Скала в июле прошлого года. Красивый, кожаный, хороший английский ежедневник – всеобщая мечта советских дней. У меня есть переносы на следующий сезон, какие-то даты этой осенью, но пока все зависит не от нас, не от людей, а от вот этой странной действительности. Очень надеюсь, что наш сезон начнется в сентябре, что у меня подтвердятся все гастрольные планы по России, что ближайший контракт с Ла Скала состоится. Но ничего конкретного называть не стану.

ЕК Вы уже несколько сезонов активно выступаете в этом культовом театре. Сейчас удавалось оставаться на связи с артистами из Ла Скала? Как у них дела?

ФК Именно в эти дни балетные артисты смогли выходить в залы, и там уже идут сольные представления. Мои большие друзья, премьеры театра Николетта Мани и Сергей Андрияшенко станцевали свой первый концерт в стенах сената Милана – они безумно счастливы, что наконец начали заниматься профессией. Я со многими переписывался, был в курсе их жизни, знаю, что мои друзья из оркестра Ла Скала записали цикл квартетных исполнений. Сейчас они постепенно возвращаются к нормальной работе. Но театральных спектаклей с публикой пока нет. Как мы, они ждут развития событий.

Евгения Кривицкая, Музыкальная жизнь

04 июня 2020

Московский академический Музыкальный театр (МАМТ) имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко в условиях ограничительных мер в связи с распространением коронавируса досрочно завершит свой 101-й по счету сезон 15 июня. Об этом сообщил ТАСС в четверг генеральный директор театра Антон Гетьман.

«Мы должны были закрыться 21 июля. Но поскольку в соответствии с указом мэра Москвы с 17 марта в связи с коронавирусной пандемией деятельность всех столичных театров была приостановлена, мы решили не продлевать простой и объявить о досрочном закрытии 101-го театрального сезона с 15 июня. Все ранее запланированные до конца июля спектакли отменены», — сказал Гетьман.

По его словам, коллектив театра (а это 1,1 тыс. человек) уйдет в очередной отпуск с 29 июня. «После окончания отпуска при наличии всех необходимых разрешений мы надеемся начать классы, уроки, занятия и репетиционную работу, необходимую для восстановления спектаклей. Планируем, что август будет очень напряженным репетиционным месяцем. И в сентябре, если с эпидемиологической обстановкой все будет в порядке, откроем 102-й театральный сезон», — предположил гендиректор МАМТ.

Гетьман также поделился своим мнением относительно «шахматной» рассадки зрителей. «Я знаю, что этот вопрос обсуждался с федеральными театрами, — сказал он. — Но я убежден, что такой способ рассадки не может служить действенной мерой безопасности».

«К тому же, в нашем случае надо учесть специфику музыкального театра. Ведь мы даже музыкантов оркестра не можем рассадить на безопасном расстоянии. Это опасный путь, это самообман», — считает руководитель МАМТ.

«Есть еще экономический подход», — продолжил он. «Наш зал, рассчитанный на 1 062 места, при «шахматной» рассадке способен вместить только 460 зрителей, что меньше половины нашей обычной зрительской аудитории. А это значит, что экономика театра просто обрушится, поскольку гонорарная выплата артистам существенно превысит доходы и будет генерировать только расходы», — пояснил гендиректор МАМТ.

Ущерб и надежды

Он сообщил, что за три месяца вынужденной самоизоляции (с 17 марта до 21 июля) убытки Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко составят порядка 250 млн рублей.

«Мы не показали 93 спектакля. Не выпустили несколько премьер, в числе которых «AUREA/Золотое сечение» — одноактный балет в постановке Гойо Монтеро (мировая премьера должна была состояться 28 марта), опера Вебера «Вольный стрелок», «KAASH» в хореографии Акрама Хана, опера Пьетро Антонио Чести «Оронтея». У нас отменились апрельские гастроли балетной труппы в Париж, гастроли в Китае в сентябре этого года также не состоятся», — констатировал гендир МАМТ.

При этом он подчеркнул, что, несмотря на неполучение доходов, финансовое положение театра остается стабильным.

«Благодаря поддержке мэра Москвы Сергея Собянина и департамента культуры правительства Москвы нам выделено дополнительное финансирование. Мы направляем эти средства в качестве доплаты в целях сохранения заработной платы в связи с отменой спектаклей в апреле и мае тем, чьи доходы напрямую зависят от проката и существенно пострадали за прошедшие месяцы. Деньги будут выплачены в конце этой недели вместе с заработной платой за вторую половину мая», — заявил Гетьман.

«Сейчас мы заканчиваем согласование планов работы коллективов в августе и проекта репертуара сентября, октября и ноября 2020 года, после чего, согласовав все детали, будем готовы открыть продажу билетов», — проинформировал гендир МАМТ.

Гетьман не скрыл, что всерьез думает о ценовой политике. «Ни о каком повышении цен речи быть не может, скорее это уйдет в сферу понижения. Первые две-три недели продаж укажут единственно верную позицию», — считает он.

Работа онлайн продолжится

Руководитель МАМТ уделил внимание и работе театра в режиме онлайн, которая, по его словам, продолжится и во время летнего «антракта», хотя, возможно, будет не столь активной, как сейчас.

Гетьман напомнил, что работа в режиме онлайн началась в МАМТ 27 марта, в Международный день театра. «В этот день мы вместе с онлайн-кинотеатром Okko выложили в сеть свои спектакли для бесплатного просмотра. Первыми стали наши популярные оперные спектакли «Пиковая дама», «Хованщина», «Медея», «Война и мир». За ними последовали «Жизель» в редакции Лорана Илера, «Серенада» Джорджа Баланчина, наша легендарная «Эсмеральда» в постановке Владимира Бурмейстера, балеты проекта «Точка пересечения», которые увидеть в театре довольно проблематично, так как они идут всего несколько дней в рамках проекта», — перечислил гендир МАМТ.

«Мы дали в сеть и нашу «Итальянку в Алжире» с премьерным составом исполнителей, то есть то, что в театре уже не услышать, — отметил он. — Наши зрители и слушатели смогли увидеть и услышать ведущих оперных и балетных солистов труппы».

Не забыл Гетьман и о выставке к 9 мая. «К юбилею Победы наш экспозиционный отдел открыл потрясающую выставку, посвященную работе театра в годы войны. Ведь наш театр не уезжал в эвакуацию, а всю войну работал в Москве. Конечно, выставка планировалась вполне реальной, но пока она вышла в виртуальном формате», — поделился руководитель МАМТ.

По его словам, все месяцы изоляции самым активным образом работал образовательный проект «Студия». «Руководитель «Студии» Алиса Спирина вместе со своими коллегами провели какое-то невероятное количество мероприятий, работая постоянно: в онлайн-формат перешли такие популярные проекты, как, например, «Знакомство с профессией», лекции известных музыковедов и театроведов. Все мероприятия пользовались огромной популярностью в сети. А с 1 июня у нас начал работать дискуссионный «Музыкальный клуб» для подростков и их родителей. Он проходит с использованием Zoom-формата. Это потрясающий опыт», — оценил Гетьман.

«В принципе наша онлайн-жизнь в эти месяцы стала и вызовом, и новым опытом. Мы поняли, что какие-то форматы онлайн-работы нужно совершенствовать и переосмысливать, какие-то продолжать использовать и в послепандемической жизни, потому что они дали хорошие результаты», — заключил гендиректор МАМТ.

Ольга Свистунова, ИТАР-ТАСС

28 мая 2020

Худрук оперы Московского музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко Александр Титель не считает возможным репетировать в маске и перчатках, уверен, что публике нужно заново открыть оперетту и надеется, что после пандемии отношения людей станут более открытыми и теплыми. Об этом народный артист России рассказал «Известиям».

— В мае в вашем театре планировалась премьера «Вольного стрелка» Вебера. На какое время ее перенесли?

— Пока неясно. Я не начал еще репетировать, хотя спектакль мы с художниками Юрием Устиновым, Ириной Акимовой и с видеохудожником Павлом Суворовым (там значительный видеоконтент) в основных параметрах уже сочинили. Вся техническая часть двигалась к финишу, прошла выучка, начались спевки, но дальше дело не пошло.

Я знаю, как планируют свою жизнь после пандемии многие театры в Европе, в частности, в Германии, где, видимо, разрешат пускать очень ограниченную часть зрителей. Они будут рассажены по всему залу, будет уменьшен состав оркестров, для чего даже переписываются партитуры опер (допустим, вместо 60 музыкантов их инструментуют на 15). Представления планируются в основном в концертном варианте и без хора. Но нигде возобновление работы театров не стоит на первом этапе перехода к постпандемической жизни. Многое зависит от того, когда мы реально начнем работать полноценно.

— Что для вас в этой ситуации полноценная работа?

— Репетировать оперу в маске и перчатках, сохраняя социальную дистанцию, невозможно. На сцене люди касаются друг друга, ссорятся, мирятся, обнимаются и даже целуются — словом, общаются. Но и в зрительном зале также происходит общение. Думаю, когда в тысячном зале будут сидеть 150–200 человек — это будет удручающая атмосфера. Тем не менее эти две сотни могут стать героями-первопроходцами.

У нас были большие планы на следующий сезон: четыре постановки на Основной сцене, одна на Малой, еще планировалось, по крайней мере, одно возобновление. Уже ясно, что всё из запланированного мы осуществить не сможем. Многое будет зависеть от того, когда мы официально откроемся, когда зрители осмелятся покупать билеты, какими деньгами мы будем располагать (ведь средства на новые постановки мы зарабатываем продажей билетов), какой будет государственная дотация. Мы понимаем, что входим в очень непростую финансовую ситуацию.

— Театр — это социальное единение. Если туда будут пускать по 100 человек, рассаживая их в огромном зале, никакого единения не будет. Имеет ли тогда смысл открывать театры до полного окончания пандемии?

— Не могу сказать однозначно, стоит или не стоит. Конечно, в нашем представлении пушкинская формула «Театр уж полон; ложи блещут» отражает ажиотаж, восторг, градус полного зала, который в нетерпении ожидает третьего звонка, первого аккорда увертюры, поднятия занавеса… Полный зал — это еще и женщины в красивых нарядах, шампанское в буфете, это праздник.

Мы следим за происходящим, пытаемся придумывать какие-то новые формы, но единственное, что понимаем отчетливо — технология нашей работы заключается именно в тесном общении. Невозможно сказать певцу «ты ее не обнимай», в то время как вся мировая опера на три четверти (если не на четыре пятых) про любовь. Меня учили, и я учу своих студентов и артистов абсолютному доверию друг другу. Мы должны быть очень незащищенными, с тонкой и беззащитной кожей, чтобы остро реагировать на любой жест, взгляд, событие. Это в том числе и незащищенность в медицинском смысле слова. Ты не должен думать: «Ой, как бы мне держаться от нее подальше».

— В онлайне это норма. Возможно, новая реальность приведет к новым художественным форматам?

— Возможно. По крайней мере, мощный технологический скачок неизбежен. Мы второй месяц ведем онлайн-занятия с актерами и режиссерами. Прежде мне казалось это абсурдным. Правда, у нас сейчас первый курс (Александр Титель вместе с Игорем Ясуловичем руководит мастерской на факультете музыкального театра в ГИТИСе. — «Известия»), занятия там предполагают вещи, которые можно сделать индивидуально, дальше должно нарастать общение.

— Знаю, что ректор ГИТИСа Григорий Заславский против онлайн-приема в ваш вуз. А вы допускаете такую возможность?

— Нет. Онлайн-прием возможен для профессий, имеющих в основе некий теоретический корпус: театроведов, продюсеров. Но как принимать онлайн актеров, режиссеров? Тут интересно видеть, как они общаются, как рождаются их действия, включается подсознание, органика. Важно, насколько быстро они могут выучить музыку, интерпретировать ее. Немаловажное значение имеет и тембр голоса, его красота, богатство оттенков, сила. В общении по Zoom обо всем этом получаешь очень условное представление.

У нас на факультете и без онлайн-приема существует серьезная проблема: мы уже несколько лет вынуждены выпускать актеров музыкального театра через четыре года, а не через пять, как это было всегда. Формально перегруппировать программу можно, но есть же физиология. Любая барышня или молодой человек, которые придут поступать в ГИТИС на драматический факультет, смогут прочесть монолог Джульетты или Бориса Годунова. Они прочтут так, как понимают, чувствуют, как умеют сегодня, но прочтут. Но никто из тех, кто придет поступать на факультет музыкального театра, не в состоянии спеть арию Джульетты или Бориса Годунова. Их вокальный аппарат еще не готов к этому, ему нужны время и ежедневные занятия, чтобы сформироваться, стать совершенным и надежным инструментом. Певец же, в свою очередь, должен стать умным владельцем этого инструмента. А тут мало того что сокращен срок обучения, так еще и пандемия отняла несколько месяцев. Восполнить эти дни и часы — важная задача, тем более что у нас хорошая школа с мощными традициями. Ее выпускники играют и поют по всему миру не только в опере, но и в мюзикле, и в оперетте.

— Кстати, об оперетте. Вы поставили спектакль «Зимний вечер в Шамони», собрав там массу хорошей музыки. Любите легкий жанр?

— Это разделение очень условное — легкий жанр или классический. Сначала рождается уникальное произведение, являя миру нечто новое, как это было с рождением drama per musica на рубеже XVI–XVII веков. Потом появляются ему подобные, и этот поток растет, ширится. У всякого явления искусства со временем появляются полюсы: на одном что-то очень академическое, почти засушенное, на другом — ширпотреб, порой на грани, порой за пределами вкуса. А в середине происходит то, что меня интересует, — живая жизнь искусства.

Есть замечательная музыка двух-трех десятков композиторов, сочинявших оперетты. Одиннадцать из них мы представили в нашем «Зимнем вечере». Эту музыку сейчас редко можно услышать, все увлечены мюзиклами, оперетту подзабыли.

— Как думаете, в чем причина такой забывчивости?

— Оперетта — это суперсложно. Нужно иметь отвагу, хороших драматургов для редактуры текста, чтобы было смешно, остроумно, актуально. Наши требования к тексту сегодня гораздо выше, чем были в XIX веке. Нужно хорошо петь, танцевать, разговаривать. Необходима тщательная работа с музыкой. Но Досталь и Зуппе, Фримль и Стотхарт, Кальман, Легар, Штраус, Оффенбах того стоят.

Я чувствовал, что есть публика, которая с удовольствием вернет эту музыку в обиход. Очень полезно и для актеров всё это сыграть, спеть и заодно избавиться от назойливых и, казалось бы, неотъемлемых примет этого жанра, открыть туда другую дверцу. Тем более что хорошая, со вкусом сделанная оперетта — в традиции нашего театра, начало ей положил ещё Владимир Иванович Немирович-Данченко. Оперетта была одним из его репертуарных заветов, и я, как и все мои предшественники, стараюсь ему следовать.

— В прошлом сезоне вы поставили оперу «Влюбленный дьявол». В апреле ее автор, выдающийся композитор Александр Вустин, скончался от коронавируса. Каким вы его запомнили?

— Скромный человек, с детским взглядом, но весьма твердый в своих убеждениях. Ранимый, наверное. Как только я узнал, что он заболел, лежит в госпитале, подумал: такие люди, видимо, мало защищены от житейских опасностей, увы… А история с этим спектаклем давно началась. Когда-то я просил Владимира Тарнопольского, замечательного композитора, чью оперу «По ту сторону тени» мы ставили у себя на Малой сцене, рассказать, что интересного еще не увидело свет. Среди названного им был и «Влюбленный дьявол». Я позвонил Александру Кузьмичу, попросил показать. Он удивился, сказал: «Да, хорошо, но зачем? Это никогда не будет поставлено». Мы с ним встретились. Будучи весьма скептически настроенным, он предупредил: «Клавир меня не удовлетворяет, попытаюсь играть по партитуре. Но играю я уже плохо, потому что плохо вижу».

По правде сказать, целостного представления (кроме того, что это необычный состав, много ударных, есть какие-то мелодические проблески) я тогда себе составить не смог. Но сам человек меня заинтересовал, что-то в нем меня задело.

Параллельно с дирижером Владимиром Юровским мы искали сочинение, которое могло быть поставлено в наш юбилейный сотый сезон, и желательно еще не игранное. Когда я узнал, что он пригласил композитором-резидентом в свой оркестр Александра Вустина, то вспомнил про его оперу. Юровский познакомился с ней и сказал мне, что это очень интересная вещь. Я прилетел к нему в Зальцбург, где он тогда дирижировал «Воццеком» на фестивале, и он проиграл оперу от начала до конца на фортепиано. Тут я по-настоящему услышал музыку. Решили ставить.

— Как отреагировал на ваше решение композитор?

— Он долго не позволял себе поверить в происходящее. Попросил разрешения приходить на репетиции. Ему поначалу казалось, что он отдает свое беззащитное дитя в чужую, неизвестную семью и ничего хорошего от этого ждать не следует. У него были смутные представления о своеволии и беспардонности режиссуры и театрального процесса в целом по отношению к автору. Тем интереснее было наблюдать, как в ходе репетиций менялось выражение его лица. Я видел — он был изумлен, какой степени тщательности и обстоятельности процесс происходит с его ребенком. Все всё дотошно учат, дирижер выкладывается, режиссер бьется, художник творит чудеса, лучшие актеры заняты. И в конце концов он нам поверил и доверился. Счастливый заходил потом с женой за кулисы после каждого спектакля. Мы должны были в этом сезоне сыграть еще два: один в апреле — для фестиваля «Золотая маска», другой в июне, но эти спектакли отменились (как и все прочие), а автора, увы, уже нет с нами. Мы обязательно постараемся сыграть этот спектакль в следующем сезоне. Для него.

— Петр Ильич Чайковский, 180-летие со дня рождения которого мы отмечаем в мае, тоже сгорел в одночасье.

— Да, если мы принимаем официальную версию. Существуют и другие. Когда я ставил «Пиковую даму» в Одессе, я узнал, что в январе 1893 года Пётр Ильич дирижировал в этом театре своей «Пиковой». Всё в театре полно этим славным воспоминанием, а служебное фойе уже многие годы выходит в переулок Чайковского. В Одессе композитора чествовали как триумфатора, а через несколько месяцев его не стало. После «Пиковой дамы» и Шестой симфонии чего-то подобного, наверное, можно было ожидать.

— Вы в этих произведениях слышите близкий конец?

— Можно предполагать, что Шестая и «Пиковая» — реквием по себе, как у Моцарта. С другой стороны, мы всегда большие мастера трактовать впоследствии то, что было задолго до нас. Конечно, ощущение уже не просто драматизма, а трагизма жизни нарастало в этих произведениях. Но ведь был еще «Щелкунчик» и «Иоланта». Надежда на перерождение. 53 года — что за возраст?! Могли появиться еще опера и еще симфония, в которых открылись бы новые, возможно, более философские грани примирения с действительностью. Кто знает? Один Бог.

— Вы как-то сказали, что, когда ставили «Чародейку» в Большом театре, у вас мелькнула мысль о совершенно другом варианте, о чем вы сообщили художнику спектакля Валерию Левенталю. Вы не хотели бы реализовать этот вариант на родной сцене?

— Дело было так. Мы как-то вышли покурить с Левенталем, уже шли световые репетиции, и я рассказал, что у меня мелькнула одна идея. И, соответственно, совсем другое пространство. Левенталь как-то очень оптимистично заявил: «Окей! В следующий раз мы с вами сделаем другую «Чародейку». Жаль, с ним уже не сделаем. Но, возможно, когда-нибудь… Хотя сейчас идеи быстро стареют. Даже «Стрелка», который должен был выйти в мае, но теперь откладывается, я вряд ли смогу репетировать так, как задумал, после того что произошло. Дело не во внешней узнаваемости — маску надеть или перчатки. Это очень романтическое сочинение, его струны отзываются на то, что сегодня переживают люди. Чем очаровательна эта музыка, история? Доверчивым, наивным, очень чистосердечным мироощущением, сегодня забытым и редким. Может быть, после пандемии взаимоотношения станут более открытыми и теплыми? Не знаю…

Светлана Наборщикова, Известия

25 мая 2020

Несмотря на то что Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, как и другие российские театры, закрыт, многие его артисты продолжают работать. О том, как это происходит, а также о том, изменится ли балет после пандемии и наденут ли зрители маски, Мария Сидельникова поговорила с художественным руководителем балетной труппы Музтеатра Лораном Илером.

— Франция постепенно выходит из карантина. Как вы его провели?

— Я вернулся во Францию, когда в Москве ввели карантин и артисты балета не смогли выходить на работу. Хотел быть поближе к семье, и сейчас уже два месяца я здесь. За этот период, как, наверное, у многих, у меня было несколько стадий. От растерянности, когда ходишь неприкаянным и не знаешь, за что браться, потому что ни в чем нет уверенности, до принятия — ты учишься жить с этим временем. Раз от тебя все равно ничего не зависит, чего тут нервничать. Но я не сижу сложа руки. Работа продолжается.

— И каково это — руководить труппой за тысячи километров?

— Сегодня нет большой разницы, нахожусь я в трех километрах от театра или в трех тысячах, все равно все общение по телефону и компьютеру. Каждый день мы на связи с гендиректором (Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко.— “Ъ”), Антоном Гетьманом. Мы не знаем, когда возобновятся спектакли, у нас нет конкретных дат, но есть план А, B, C, и мы будем адаптироваться в зависимости от развития ситуации, от решений властей. То есть мы работаем над будущим, но не знаем, когда оно наступит. И все, что сейчас остается,— это приготовиться, чтобы с окончанием карантина как можно быстрее вернуться к работе.

— Какой график у артистов Музтеатра? Есть ли класс или они предоставлены сами себе?

— Да, у них есть класс, и я стараюсь заглядывать к ним в Zoom. Видео, конечно, замечательный инструмент, сегодня это настоящее спасение. Мне очень важно поддерживать с ними связь, и надеюсь, им тоже важно знать, что я рядом. Класс адаптирован к домашним условиям, особенно все, что касается середины и прыжков, но делают они его дольше обычного — полтора часа вместо часа. Сейчас на это есть время. Всем выдали линолеум, особенно это важно для балерин, чтобы они дома могли заниматься на пуантах. Когда такая беспрецедентная ситуация и ты не знаешь, когда сможешь вернуться на сцену, работать в ежедневном режиме — совсем не очевидная идея. Зачем? Если танцевать не надо. Они вполне могли бы и не заниматься. Но большинство держат рабочий ритм и каждый день делают класс. А многие дополнительно занимаются йогой и пилатесом, открывают что-то новое для своего тела. Они молодцы, их самодисциплина меня восхищает!

— А вы занимаетесь? Может, и класс артистам даете?

— Класс дают педагоги. Я проводил несколько раз открытые уроки в театре, но это были разовые уроки. У меня же на карантине наконец появилось время для пилатеса. Давно хотел попробовать, но все никак не складывалось. Занимаюсь с дочкой (Жюльетт Илер, артистка Парижской оперы.— “Ъ”) по видео, она отличный педагог. Так я и ее вижу, и форму поддерживаю.

— Можно ли сравнивать нынешний период в карьере балетных артистов с декретным отпуском или, например, со временем восстановления после травмы?

— Думаю, нет. Это исключительная ситуация. Совершенно другие условия. Декретный отпуск — это естественный, привычный ход жизни. Травма — да, это нечто внезапное, это происшествие. И ты пытаешься понять, почему это произошло, почему с тобой, почему сейчас. В ситуации с коронавирусом все-таки ты знаешь, что не одинок в своей беде. На наших глазах разворачивается научно-фантастический сценарий, и мы все — действующие лица. В моей карьере самый длинный период без сцены длился четыре-пять месяцев. И я все время думал, смогу ли я после травмы вернуться на сцену, смогу ли танцевать на 100%. Сегодня все задаются другим вопросом: не «сможем ли мы танцевать», а «когда мы сможем танцевать».

— Значит, опасений, что после карантина труппу будет не собрать, у вас нет?

— Мне кажется, что им не хватает театра, они скучают по сцене, по репетиционным залам. В первый же день, когда мы вернемся в театр, мы это отпразднуем. У меня нет никаких сомнений в том, что артисты вернутся все до одного и очень быстро включатся в работу. Более того, я уверен, что они вернутся еще более мотивированными, получат огромное удовольствие от репетиций и тем более от сцены.

— Планируете ли вы адаптировать сезон, исходя из сложности балетов? Начинать, например, с одноактных тройчаток и постепенно переходить к большой классике?

— Танцевать большие классические балеты не сложнее, чем одноактные. Для хореографии Килиана или Экмана требуется такая же хорошая форма, как для «Лебединого озера». Здесь скорее нужно учитывать другой критерий — ожидания зрителей.

— А зрители наверняка соскучатся по классике. Сезон остановился прямо перед «Лебединым озером», 60 лет назад в версии Владимира Бурмейстера впервые показанным на сцене Парижской оперы. Для Театра Станиславского и Немировича-Данченко эта версия Бурмейстера остается канонической до сих пор. В чем ее ценность, в том числе и для вас?

— «Лебединое озеро» Бурмейстера почти тридцать лет было в репертуаре Парижской оперы. Это уникальная версия, очень чистая, разумная и особенная в своей концепции, главным образом в третьем акте, где прописана сюжетная логика. На глазах у Зигфрида Черный лебедь то появляется, то исчезает, отсюда и все его сомнения. Бурмейстера-хореографа отличает элегантность и кротость. Но самые простые вещи, как известно, сложнее всего исполнять. Что касается меня, то вы знаете, что в 1985 году Рудольф Нуреев назначил меня этуалью за партию Зигфрида именно в версии Бурмейстера, поэтому я храню об этом балете самые лучшие воспоминания.

— Когда Нуреев объявил, что будет ставить свою версию «Лебединого», многие артисты Парижской оперы восприняли это в штыки, дело дошло чуть ли не до забастовки.

— Я помню, что Нуреев поставил свою версию, и в труппе были разногласия и недовольства по этому поводу. Тогда он вернул в репертуар «Лебединое» Бурмейстера, у него не было другого выхода.

— То есть вы бастовать не стали?

— Этот период вообще прошел мимо меня. Тогда Нуреев выдвинул нас с Изабель Герен на первый международный конкурс балета в Париже. Готовил с нами па-де-де Черного лебедя, уже из своего спектакля. Мы работали очень много, репетировали без остановок — с ним по-другому было нельзя.

— Почему, кстати, Нуреев не назначил вас этуалью в своем «Лебедином»?

— Не знаю, я никогда не задавался этим вопросом и его не спрашивал. Если смотреть на ту ситуацию с «Лебединым» шире, то, конечно, как только приходит новый худрук со своими идеями, всегда появляются недовольные. Меняется время, а вместе с ним и танец, и техника. Версия Бурмейстера очень хорошая, и для меня она не стареет, но у Нуреева был другой взгляд. То, что когда-то казалось чужим, спустя тридцать лет уже воспринимается как классика. Это нормальный цикл. В России, по моим ощущениям, люди особенно дорожат балетным наследием. Взять хотя бы «Щелкунчика» Вайнонена. Эту версию смотрят поколение за поколением, приходят на спектакль семьями. Но мне все-таки кажется, что балеты должны меняться, это важно.

— Сейчас многие стараются угадать, как изменится театр после пандемии. Что вы об этом думаете?

— Самое важное — это желание зрителей вернуться в зал. Мне кажется, что в России традиции театральной жизни, театральных выходов особенно сильны. Это большая часть культуры, это в генетике русских. Поэтому я предполагаю, что публика вернется в театр, как только это станет возможным, и довольно быстро.

— Быстрее, чем французы?

— Думаю, что да. Но это только мои ощущения. И опять же все зависит от условий. Если залы откроются в обычном режиме, это один сценарий. Если будут введены санитарные ограничения, социальная дистанция, я не знаю, как люди будут реагировать.

— Во Франции звучали разные предложения: два кресла между зрителями, обязательные маски в зале, полтора метра между артистами… Реально ли это?

— На сцене держать дистанцию невозможно, разве что в one man show, а в па-де-де какие полтора метра? Что же это за любовь получится? А оркестр? Музыканты сидят плечом к плечу, в некоторых постановках в оркестровой яме полсотни человек. К тому же если маски обязательны в зале, то они должны быть и на сцене. Возможно, для зрителей еще как-то все это можно организовать, но для артистов и музыкантов это нереально.

— Бывшие этуали Парижской оперы сегодня руководят труппами по всему миру — вы, Николя Ле Риш, Мануэль Легри, Элеонора Аббаньято. Общаетесь ли вы, обмениваетесь ли опытом?

— Иногда общаемся, но ситуация меняется от страны к стране, поэтому универсального метода быть не может. У каждого свой опыт, и каждый по-своему будет возвращаться к работе. Еще месяц назад мы с Антоном Гетьманом работали совсем по-другому. Мы надеялись, что спектакли смогут возобновиться гораздо раньше. Ситуация меняется каждый день.

— Что вы думаете об увольнении после обвинений в дискриминации Йоргоса Лукаса, много лет руководившего балетом Лионской оперы (подробнее — в “Ъ” от 21 февраля)? Чувствуете ли вы, что новое время диктует новые правила общения с артистами?

— Я не знаю деталей ситуации Лукаса, поэтому не хотел бы об этом говорить. Могу сказать только, что между манерой общаться в балетном мире тридцать лет назад и сегодня, конечно, есть большая разница. Эта эволюция была необходима, потому что общение должно основываться на взаимном уважении. Сегодня некоторые слова уже невозможны. Это вопрос поколений. Я их и раньше не употреблял, но в школе чего только мы не слышали в свой адрес. Никто не считал, что это нормально, просто так было принято. Сегодня благодаря разным общественным движениям многое стало на свои места, и есть отношение, с которым уже никто не будет мириться. Но надо знать меру, нельзя впадать в крайность. Если на репетиции ты трижды делаешь одно и то же замечание, а тебя потом обвиняют в эмоциональном харассменте, так мы работать не сможем. Наша профессия требует не только дисциплины, но и самодисциплины. Ты должен быть строг с самим собой и рассчитывать только на себя, потому что каждый твой спектакль должен быть лучше предыдущего. И я очень надеюсь, что вынужденная изоляция позволит нам по-другому взглянуть на вещи, которые казались обыденными. Что после карантина мы вернемся с осознанием, какое это счастье и шанс жить нормальной жизнью — выходить на сцену, приходить в театр. Я и артистам так говорю. Может, и банально, но точно не обидно.

Мария Сидельникова, Коммерсант

23 мая 2020

Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко (МАМТ) как и другие театры из-за пандемии несет значительные потери: отменены намеченные на апрель гастроли балетной труппы в Париже, премьеры балетных и оперных спектаклей («Вольный стрелок», «Экман / Монтеро / Нахарин» и «Вариации / Восковые крылья / KAASH»), все артисты в самоизоляции. Тем не менее МАМТ активно продолжает работу в online-режиме: проводит трансляции спектаклей из «золотого фонда», online-лекции, виртуальные выставки, даёт для балетных артистов online-классы… А недавно организовал даже online-класс для всех желающих, вне зависимости от их балетной подготовки. О том, в каких условиях работает сейчас балетная труппа МАМТа, и как артисты «Стасика» проводят время «под домашним арестом» — рассказала прима-балерина театра Эрика Микиртичева.

Красавица Эрика ведёт в театре весь классический репертуар: Одетта-Одиллия в «Лебедином озере», в знаменитой на весь мир редакции Владимира Бурмейстера, Маша в «Щелкунчике» Вайнонена, Никия и Гамзатти в «Баядерке» Натальи Макаровой… Прима «Стасика» считается одной из лучших исполнительниц партии Сильфиды в версии Пьера Лакотта. А получила она эту роль, что называется «из рук в руки» (или по-балетному «из ног в ноги») от её создательницы этуали Парижской Оперы Гилен Тесмар и удостоилась её похвалы. В этом сезоне дебютировала Эрика и в ещё одном принципиально важном для своего творчества балете из репертуара Парижской Оперы – «Дон Кихоте» в редакции Рудольфа Нуреева, с запредельно усложненной и невообразимо технически «навороченной» партией Китри, где поражала зрительный зал своей неуемной энергией и очаровывала своей непосредственностью.

После объявлении карантина со своим мужем премьером балета Музыкального театра Денисом Дмитриевым Эрика оказалась в городе Саратове, у себя на родине, на берегах Волги… Там, где прошло их с Денисом детство, там, где они учились в хореографическом училище (Эрика и Денис были одноклассниками).

– Здесь режим полегче, но ограничения тоже есть. Хотя контролируют не так строго, как в Москве – объясняет мне Эрика своё с Денисом решение покинуть столицу. — Тоже маски, перчатки, соблюдение дистанции, в магазинах везде разрисованы отметки. Но мы большую часть времени проводим на даче с родителями, под Саратовом, рядом с Волгой. Здесь очень тепло – в последние дни было 23 — 25 градусов. Нашему сыну Августину здесь хорошо… Бегает на природе. И мы спокойны: никто около нас не ходит, не болеет…

– Сейчас в каких-то регионах начали смягчать режим. Как с этим в Саратове?

– Здесь на прошлой неделе разрешили уже гулять, правда ограничено, а также заниматься спортом. Чуть побольше магазинов открыли, но в принципе всё так же, как в Москве. Хотя не такое количество людей здесь — где-то около миллиона. Эпидемия сюда дошла позже, только недели 2 назад стало большое число заболевших. Хотя среди всех тех, кого мы знаем (то есть наших родственников и знакомых), заболевших, слава Богу, нет. Мы сами с мужем болели ещё зимой, в феврале. Довольно тяжело, но до сих пор не знаем какой был у нас вирус.

– По театру вы с Денисом скучаете?

– Конечно скучаем. Такого количества отдыха у нас ещё никогда не было. Только в тот период, когда я получила травму. Да и то, я всё время тогда занималась и восстанавливалась. Поэтому, конечно, хочется побыстрее выйти на сцену, танцевать спектакли… Сейчас пересматриваю свои видео и думаю: вот сейчас бы это станцевать!

– Со своим художественным руководителем Лораном Илером общались? Он сейчас у себя на родине во Франции находится?

Общались, да. У нас была с ним видеоконференция. Но это он в основном нас спрашивал. Да, он в Париже, со своей семьей, успел уехать, когда у нас только всё начиналось. Так что он нас больше спрашивал: знаем ли мы какую-то информацию о том, когда у нас все это закончится?.. Потому что во Франции немножко все по- другому…Но мы ему сказали, что сами ничего пока толком не знаем. Илер интересовался, как мы занимаемся классом. И даже заходил и смотрел онлайн-классы. Спрашивал, как поживаем, никто ли не болеет…

– У вас ведь тоже, как и в Большом, сорвались запланированные премьеры…

– Да, балет известного испанского хореографа Гойо Монтеро, например. Там Денис занят был. Причем Монтеро собрал почти весь балет, всё уже было в основном поставлено. Премьера должна была состоятся в апреле, потом перенеслась на май, так как все думали, что к этому времени мы уже выйдем. В итоге часть запланированных спектаклей 101-го сезона, видимо, будет перенесена на осень 2020 года, а может и дальше. Тут все сложно: с нами работают иностранные хореографы и неизвестно, когда разрешат въезд и выезд европейцам. Такая же ситуация и с Акрамом Ханом. Премьера его балета KAASH должна была состояться в июне. Он тоже поставил какую-то часть своего балета, когда мы работали. В общем, пока не снимут ограничения, руководство не станет афишировать эти премьеры: скажут, что они будут в следующем сезоне — все будет зависеть от ситуации.

– Вы на природе, на Волге… Неожиданно образовалась куча свободного времени. Чем занимаетесь?

– Денис занимается дачей, помогает родителям. Своими руками сделал качели. Смотрел, конечно, в интернете. Мы теперь все вместе на них качаемся. Потом, у нас на даче есть печь на улице, они её камнями обкладывали. А я большую часть времени провожу с Августином. Я же быстро в конце прошлого сезона после родов на сцену вернулась. Ему было 3 месяца всего, когда я стала ходить на класс. Нам тогда родители помогали, и он не скучал. А сейчас, так как у меня появилось много свободного времени, чаще всего мы проводим его вместе. Бегаем, прыгаем, читаем… В общем, занимаюсь ребенком, как положено маме. Мне кажется, что Августину тут лучше: все близкие родственники находятся здесь и уделяют ему больше времени. У нас вообще родители хотят на лето его к себе забирать. Правда, мы против, потому что мы должны видеть, как ребёнок растет.

– Вопрос обязательный для артистов балета в эти дни: как вы поддерживаете форму?

– В принципе, у нас в театре сейчас проводятся онлайн-классы. Но изначально, когда они ещё не были организованы, я занималась классами по интернету… А дают классы сейчас по всему миру разные артисты и разные педагоги. И когда узнаю, что будет транслироваться онлайн-урок, я присоединяюсь. Для нас такое разнообразие тоже полезно, потому что мы привыкаем к нашим педагогам, и узнать ещё что-то новое всегда интересно. Денис больше любит всё-таки сам заниматься, чтоб его никто не трогал, закрывается… А когда вдвоем занимаемся, он не любит, когда его торопят, любит спокойно «погреться». Конечно, домашние условия, это не балетный зал, но поддерживать форму всё же можно. Мы с Денисом иногда вращаемся, я «пальцы» одеваю, и мы на середине что-то делаем. Я знаю, что ребята выкладывают в сеть, как они дома в условиях «метр на два» танцуют какой-нибудь кусок или вариацию. Я тоже пыталась танцевать вариацию Жизели. Это очень сложно, но возможно.

– А с Денисом вы вместе репетируете? На профессиональном линолеуме, который вам выдали, намного удобней заниматься?

– Да, иногда мне хочется покрутиться для «вестибулярки», и я могу попросить Дениса как партнера повращаться и подержать меня. Можно заниматься дома и на ковре, и на паласе, и на обычном линолеуме… Но на балетном линолеуме, конечно, намного комфортней и удобней, он не скользкий. Профессионального линолеума нам на одного человека отрезали полтора на два метра. Поскольку нас двое, дали два куска. Но все равно маленькое пространство получается…

– Эрика, ты в прошлом году родила сына. Августину год и три месяца. Когда было легче поддерживать форму — сейчас, на карантине, или тогда, после родов?

– Мне перед родами говорили: «Ой, родишь, и потом так легко всё будет…». На самом деле мне было очень тяжело. Поддержание формы после родов и сейчас, это немножко разные вещи, разные нагрузки и даже разные задачи. Когда я выходила на работу после родов, я, во-первых, сбавляла вес — я тогда набрала 16 килограмм. Потом закачивала все мышцы. И ещё я взяла для себя в качестве первого спектакля трехактную «Золушку» Олега Виноградова. Поэтому мне было сложно… Сейчас, конечно, не так… Если, допустим, ты не занимаешься классом, то можешь просто заниматься упражнениями, например, покачать ноги, пресс или спину. Как в спортивном зале. Сейчас куча приложений разных — сиди и занимайся дома. И поддерживать себя вот так, конечно, легче, чем входить в форму после декрета. А кому-то, наоборот, легче выходить после родов. Я просто помню момент, когда наша балерина Наташа Сомова родила… У нас тогда шёл балет Ноймайера «Русалочка», и я её спросила: «Наташа, как? Тяжело, наверное!». И она сказала: «Да нет, нормально». Так что кому-то это легко дается, но мне было сложно. У каждой балерины есть свои недостатки, вот они после родов чаще всего и вылезают. И за ними надо следить.

Павел Ященков, Московский комсомолец

14 мая 2020

Феликс Коробов, главный дирижер Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, получил звание народного артиста РФ без пышных церемоний, в период самоизоляции. В театре на Большой Дмитровке он служит 21 год, и за это время театральный оркестр приобрел славу одного из лучших в России. Маэстро совмещает работу в родном театре с выступлениями со знаменитыми симфоническими оркестрами страны и известными труппами мира. Он сотрудничает с прославленными хореографами и режиссерами, гастролирует как дирижер и виолончелист, преподает в МГК имени Чайковского, является худруком и главным дирижером Камерного оркестра Консерватории, сотрудничает с миланским театром «Ла Скала».

А еще Феликс Коробов увлечен классической китайской литературой, перечитывает Юрия Лотмана и Дмитрия Лихачева и представляет собой странный тип главного дирижера, который преданно любит балет. Удивительно, ведь отношение к балетному дирижированию как к чему-то вторичному — печальная и прочная традиция. Опер и симфонических концертов в его «послужном списке» несравнимо больше, что не мешает его романтической привязанности к балетным спектаклям.

«Культура» поговорила с маэстро о Чайковском, и не случайно: Феликс Коробов дирижирует всеми балетами великого композитора, чье 180-летие со дня рождения мы отмечаем в мае.

— Вы считаете себя больше балетным или оперным дирижером?

— В первую очередь — симфоническим. И это не только и не столько жанровая привязанность, скорее — основа творчества. В любой партитуре, оперной, балетной или камерной, главный принцип развития — симфонический, главное отношение к материалу — симфоническое. Карьеру я начинал как симфонический дирижер, в легендарном «светлановском» Госоркестре. Но вот уже более двух десятилетий волею судьбы связан с Музыкальным театром.

— Отношение к балетным маэстро сопровождает доля снисходительности. Вы же дирижируете всеми балетами Чайковского, что большая редкость.

— Не только Чайковского. Я вообще «странный» главный дирижер — люблю балет. Творческая дружба связывает меня со многими великими хореографами и труппами разных стран. У меня в репертуаре балеты Григоровича, Виноградова, Васильева, Килиана, Вамоша и, наверное, уникальный случай — семь балетов Джона Ноймайера. К дирижированию балетами есть серьезная предвзятость. Во многом это определяется тем, что до появления балетов Чайковского и во Франции чуть раньше — Делиба — балетная музыка не отличалась высоким качеством, ее главные задачи — удобство для танца, ритмичность и понятность.

Чайковский первым утвердил музыку как важный компонент спектакля. Качество и самодостаточность давали возможность исполнять ее на концертах. Это был первый шаг, который привел в балет Глазунова, Прокофьева, Шостаковича, Стравинского. Музыка перестала быть аккомпанементом, стала выразительной эмоциональной частью сценического действия. Балет я действительно люблю и считаю, мало что может быть таким красивым и изысканным, как хороший белый пачечный акт. Мой приход за пульт балетных спектаклей был обусловлен еще и административно-художественными принципами. Как говорил известный министр пищевой промышленности СССР: «Детская колбаса — это не колбаса из мяса второго сорта». Хотел, чтобы в моем театре звучание оркестра было полным и симфоническим. Неважно — это балет, опера, оперетта или мюзикл. Следовало убрать въевшееся в музыкантов отношение к исполнению балетных спектаклей как к чему-то второсортному.

— Фразы из богатого эпистолярия Петра Ильича, от серьезных рассуждений до шуточных зарифмованных поздравлений известны. Среди них почти хрестоматийные: «балет — та же симфония» или восхищение «прелестью и изяществом» музыки «Сильвии» Лео Делиба. С тех пор по многим книгам гуляет мысль о том, что мелодии Делиба вдохновили Чайковского на сочинение балета. Согласны?

— Утверждение немного примитивное. Музыка «Сильвии», конечно, увлекла Петра Ильича, но Делиб больше миниатюрист. Чайковский же впервые внес в балетную партитуру симфонические принципы развития музыкального материала и композиции. Он серьезно относился к балету, пришел к нему в сознательном композиторском возрасте, написав уже три симфонии, фантазии, два квартета, концерты. Это был серьезный шаг серьезного композитора. Не случайно его задели слова Танеева, сказанные по поводу Четвертой симфонии: «В каждой части есть что-нибудь, что напоминает балетную музыку». Чайковский ответил: «Каким образом в выражении «балетная музыка» может заключаться что-либо порицательное?» Насыщение балета серьезной симфонической музыкой — такова была его цель.

— В вашем театре идет знаменитое «Лебединое озеро» в постановке Владимира Бурмейстера, где удивительно родство пластики и музыки — как не вспомнить, что хореограф был двоюродным внуком Чайковского. Вы начали дирижерское освоение балетного наследия с этого спектакля?

— Да, первый спектакль, которым я продирижировал в театре, — «Лебединое озеро». Фантастический, потрясающий, любимый балет! Считаю его одной из лучших версий «Лебединого», где все заканчивается хорошо — победой добра над злом, хотя часто финал трактуют сюжетно-трагическим. Я когда-то сказал и готов повторить: пока у меня будет возможность выходить за пульт «Лебединого озера» Бурмейстера, я добровольно не уйду из нашего театра.

К своему дебюту в балете готовился серьезно, учился разговаривать с танцовщиками на их языке, понимать хореографию, чувствовать взаимодействие музыки и танца. Дирижирование балетом — особая история, особая профессия. До сих пор бесконечно благодарен Маргарите Дроздовой, нашей легендарной прима-балерине, народной артистке СССР. Перед моим «вводом» она пришла ко мне в кабинет, мы заперли дверь, и она станцевала все «Лебединое» за всех персонажей, четко объясняя, на что надо обращать внимание в каждом эпизоде: здесь, хоть на сцене находится премьер, смотри не на него, а на Шута, тут вступаешь вместе с балериной, а теперь Принц ждет твоей музыки — она расписала весь спектакль. Я же сидел за партитурой и все отмечал. Балетные друзья шутят, что за столько лет я могу уже ввести в спектакль не только дирижера, но и любого танцовщика.

Вскоре мы повезли «Лебединое» в Японию — шесть составов премьеров. Наш фантастический Зураб Сахокия, тогдашний директор балета, сказал: «Феликс, у каждой пары свой темп, свои привычки, своя индивидуальность — возьми два состава и веди их все гастроли, а остальное отдай другому дирижеру». Послушался. Приезжаем в Японию, и в первый же день заболевает второй дирижер, на следующий — получает травму балерина и все составы микстуются. В итоге пришлось дирижировать ежевечерне и со всеми солистами в самых невероятных комбинациях. Вот такое боевое крещение.

— «Спящая красавица» — в вашем репертуаре, но в Музтеатре она не идет.

— С этой музыкой связано одно из самых сильных впечатлений детства — пластинка с записью в фантастическом, совершенном исполнении — Госоркестром под управлением Евгения Светланова. Там все сошлось — уникальный, мощный состав музыкантов, расцвет темперамента и увлеченности Евгения Федоровича, его абсолютное знание спектакля. Я ставил эту запись друзьям-танцорам из многих стран, и все в один голос говорили, что темпы и эмоции — идеальные, хотя они, конечно же, танцевали разные версии «Спящей». Тогда же, в детстве, возникло желание прикоснуться к этой партитуре. Всем худрукам балета, которые работали в нашем театре за эти 20 лет, я предлагал поставить «Спящую», но, увы, не случилось. И вдруг мечта сбылась: в прошлом году театр «Ла Скала» предложил мне встать за пульт «Спящей красавицы», которая идет там в версии Рудольфа Нуреева. И, кажется, нам с оркестром удалось сыграть этот балет именно как русскую симфоническую музыку Чайковского — работали с интересом и в удовольствие.

— «Спящую красавицу» Чайковский писал по сценарным разработкам Мариуса Петипа. Как думаете, почему уже известный композитор так беспрекословно, как послушный ученик, выполнял все задания хореографа?

— Петр Ильич прекрасно понимал, что пришел в особый мир, и что любое театральное представление — это синтез искусств. Есть знаменитое письмо Малера о том, что спектакль, где плохой режиссер, но прекрасный оркестр и великолепные певцы, — плохой спектакль. И ни гениальная режиссура, ни блестящий оркестр не «спасут» посредственных певцов, спектакль все равно будет плохим. Хороши должны быть все — артисты, оркестр, режиссер, художник. Для композитора, как и для дирижера, в балете важно не подчинять, но сопоставлять свое «я» с общим делом и совершенно другой профессией. Все великие композиторы знали, что ступают на совершенно иную территорию. Даже вспыльчивый и экспансивный Игорь Стравинский, когда ему Дягилев говорил, что нужно добавить четыре секунды музыки, безропотно вписывал эти четыре секунды «куда велено».

У Чайковского были серьезные убеждения. Например, он считал, что сказочный сюжет — не для оперы, которой нужна реальность. Зато балет позволяет погрузиться в сказочную атмосферу. Все три его балета — шедевры, они совершенно разные: по стилистике, мелодике, краскам, инструментовке. Кстати, у двух столпов советской дирижерской школы были разные пристрастия: Геннадий Николаевич Рождественский больше любил «Щелкунчика», Евгений Федорович Светланов — «Спящую», и оба с неизменным удовольствием дирижировали «Лебединым».

— Вы дирижировали «Щелкунчиком» в концертном формате, но почему не вставали за пульт этого рождественского балета-феерии в родном театре?

— Помню, перед каким-то ответственным турне Владимир Георгиевич Урин, тогдашний директор нашего театра, говорил мне: «Возьми «Щелкунчика», что тебе стоит, продирижируешь на гастролях». Но я упрямо держал оборону. Дело в том, что я человек традиций, и Новый год люблю встречать дома, в кругу родных. Стоит хоть раз продирижировать «Щелкунчиком», и ты поневоле работаешь все новогодние праздники. Отговорка, конечно, шутливая, но лишь наполовину.

«Ла Скала» все-таки предложил мне нарушить «табу», и на сентябрь назначена премьера очень красивого «Щелкунчика» в Милане. Там родилась такая идея: сделать все балеты Чайковского под управлением одного русского дирижера. Надеюсь, что, несмотря на весь ужас, который сейчас творится, — мы все-таки свершим этот проект.

— О Чайковском написано немало, но его образ так и остается неуловимым. С одной стороны — отшельник, одинокий, тихий, печальный, сентиментальный, разочарованный. С другой — прекрасный собеседник, шутник, человек, интересующийся не только искусством, но техническими открытиями и ритмами новой жизни. Каким он был, как вам кажется?

— Наверное, удивлю музыковедческим признанием. Для меня главная книга о композиторе, которую стараюсь читать, — это его партитуры. Открываю партитуру, погружаюсь в музыку, в ее эмоции. Это главное поле для изучения композитора, художника, творца. В партитурах Чайковского есть все: и одиночество, и тоска, и страдания, и сантименты, и радость жизни несомненная. Уверен, что радость эту он испытывал. Человек, который не получал удовольствие от жизни, не любил жизнь, никогда бы не написал финал «Спящей красавицы» с буйством красоты, юности, счастья, такие сказочные апофеозы в «Щелкунчике» или третий акт «Лебединого озера». А еще партитуры рассказывают, что Петр Ильич был блистательно образован: вызывает восторг их качество. Как феноменально инструментованы, какими, казалось бы, минимальными средствами рождаются фантастические звуковые эффекты.

— Чайковского манила тайна смерти, об этом свидетельствуют очевидцы. Его уход из жизни до сих пор обрастает новыми деталями и вызывает споры. Это не интерес домохозяек или зрителей гламурных телепрограмм. Отношение к смерти — важный вопрос для художника и вообще думающего человека. Что же случилось: холера, убийство, суицид или игра с судьбой в рулетку?

— Боюсь, сколько бы ни было исследований, мы ответа не узнаем никогда. Так же, как не разгадаем тайну смерти Моцарта. Кстати, как ни странно, для многих ученых мира неоспоримым доказательством того, что Моцарта отравил Сальери, является «маленькая трагедия» Пушкина. Я с этим столкнулся и был поражен, что на художественное произведение ссылаются как на исторический документ.

Мне кажется, в какие-то тайны не нужно заглядывать. У нас есть самое главное — музыка Чайковского, его творчество, есть то, что он передал своим сердцем, у него же нет ни одной пустой ноты, все написаны сердцем. То, что мог сказать художник, он сказал. А об отношении к смерти вообще и собственному расставанию с земной жизнью — послушайте Шестую симфонию или «Литургию».

— Как переживаете карантин?

— Наверное, как и все, по-разному. Не выхожу из дома с 17 марта, когда наш театр закрылся на карантин после оперы «Евгений Онегин» Чайковского — знаковой для нашего театра. Что делать? Тяжелое время. Непонятная и страшная болезнь во всем мире. Нужно помочь нашим врачам, которые героически борются за жизнь заболевших, совершают ежедневный подвиг, нам надо оставаться дома, и хотя бы не добавлять им забот. Дома есть чем заняться, как минимум тем, на что в обычной жизни не хватает времени. Много читаю. Наконец, дошли руки до нескольких стопок новых книг, ожидающих своего часа иногда больше года. Смотрю спектакли, правда, в основном драматические. Слушаю музыку, занимаюсь на виолончели, много разговариваю с друзьями по старинке, по «домашнему» телефону. Веду уроки со студентами в режиме онлайн, учу какие-то партитуры впрок. Хотя возникает вопрос: когда этот «прок» наступит? Главное, не опускать руки и держать себя в форме, не позволять уходить в мерехлюндию и апатию. Пример Владимира Дмитриевича Набокова, отца писателя, помогает. Он, выдающийся политический деятель России, спас сам себя в застенках тюрьмы: составил жесточайший распорядок дня и соблюдал его неукоснительно. Зарядка, чтение, подготовка статей, все по расписанию. Нельзя расслабляться в условиях изоляции. Как говорил легендарный американский адмирал, «хочешь совершить подвиг — прекрасно, но сначала, встав утром, заправь постель». Только выдержка и спокойствие. Давайте, останемся здоровы, а планы скорректируем.

— В дни карантина активно представлены в интернете разные спектакли и образовательные проекты. Есть ли среди них ваши, которые можно посмотреть на самоизоляции?

— На платформе нашего театра «Война и мир», «Медея», «Итальянка в Алжире», на сайте Новой Оперы «Виндзорские кумушки», премьера этого сезона. Консерватория транслирует три оперы в концертных исполнениях, которые мы сделали в рамках проекта «Возрождение русской оперы» с Камерным оркестром, в театре «Ла Скала» на сайте «Спящая красавица». Достаточно много.

— Вы, книгочей и эрудит, вошли в жюри премии «Театральный роман». Это дополнительная нагрузка, или удовольствие?

— И то, и другое, но, скорее, удовольствие. Эта уникальная премия учреждена Бахрушинским музеем. До начала работы в жюри под председательством Константина Аркадьевича Райкина, а оно не поменялось за эти годы, я даже представить не мог, как много в России книг по театру в наше непростое для издательской деятельности время. Сначала члены экспертного совета создают «шорт-лист», после чего мы на две недели погружаемся в чтение, внимательно знакомимся с 13-15-ю серьезными трудами. Среди них не только мемуары, но и глубокие научные работы.

— Ваш театр стал лауреатом прошлого года?

— Пора заняться саморекламой. К столетнему юбилею театра наш музей и литературный отдел подготовили совершенно фантастическую энциклопедию, где отражены все события жизни нашего театра за минувший век. Выпустили маленький тираж, но сейчас нужно допечатывать — интерес к книге растет. Собрана информация обо всех спектаклях, постановщиках, солистах, концертах, гастролях. Страшно представить, но из 719 страниц этой энциклопедии последние 246 уже связаны и со мной.

Елена Федоренко, Культура

12 мая 2020

Об архитектурной эклектике, разрушающей московский стиль, хамстве богатых и чиновников, росписях Васнецова на Пресне, нехватке у москвичей дружелюбия и лестнице Пиковой дамы в родном театре.

Я родился…
В Ташкенте, в Узбекистане. Янтарной осенью среди дынь, арбузов, кураги и орехов, одним словом, сплошной восточной красоты.

Сейчас живу…
В Москве на Пресне. Так легла карта, карта Москвы. На самом деле мне понравились район и дом.

Люблю гулять…
Где придется. На Грузинских улицах Пресни. Там есть два замечательно красивых храма: Георгия Победоносца в Грузинах, построенный на рубеже XVIII и XIX веков, и знаменитый храм Непорочного зачатия Девы Марии — главный католический приход Москвы, прекрасный пример неоготики. Оба храма действующие. Есть отличный сквер. На Малой Грузинской дом, где жил Высоцкий, а по другую сторону Пресни — храм Святителя Николая и чудесный старинный храм Рождества Иоанна Предтечи с красивой ампирной колокольней. Храм начал строиться еще в петровские времена, уцелел в войне 1812 года и в советское время. Он внутри оказывается более просторным, чем видится снаружи, там есть несколько икон XVII века, росписи Виктора Васнецова в алтарной части и очень красивая икона Иоанна Воина. Часто иду домой с работы бульварами. Люблю гулять в Сокольниках, в Филевском парке, Кусково, Останкино. Люблю парки.

Любимый московский район…
Одного не назову. Люблю старые московские улочки и переулки. Старая Москва особенно ощутима на Маросейке, на Солянке, Якиманке и Ордынке. Есть для меня интересные старые кварталы фабрично-заводских зданий из красного кирпича — корпуса «Красного Октября», подобные есть и за Курским вокзалом, часть из них сегодня приспособлена под центры современного искусства — «Винзавод» и «Артплей». Они отреставрированы и стали очень интересным пространством. Это такая разная Москва: и усадьбы, и доходные дома начала ХХ века, и фабрики… За этим история, жизнь города в прошлые века. И наш театр Станиславского и Немировича-Данченко — бывшая усадьба Салтыковых. По нашей парадной лестнице на рубеже XVIII и XIX веков не раз поднималась знаменитая княгиня Наталья Голицына, прототип пушкинской Пиковой дамы, приезжавшая из Петербурга в гости к своей сестре графине Дарье Салтыковой. Ну, конечно, люблю гулять на прудах Чистых и Патриарших и заходить в старые маленькие церквушки вокруг Чистых прудов.

Рестораны и бары…
Особенно любимых мест, куда бы постоянно ходил, нет, захожу, куда занесет. Есть симпатичный «Русский паб» на Тверском бульваре, он по дороге между работой и домом, поэтому, может быть, там бываю чаще.

Меня можно застать кроме работы и дома…
По дороге на работу и домой. И, конечно, в театрах, Большом зале консерватории и Зале Чайковского, в музеях. И все же в основном по дороге туда и обратно.

Место, куда давно мечтаю съездить, но никак не получается…
Мечтаю поехать в Новодевичий монастырь, просто на автобусе, который идет от Каретного Ряда.

Мое отношение к Москве со временем менялось…
Первый раз я попал в Москву школьником, нырнул в подземный переход и вынырнул москвичом. Город меня сразу в себя влюбил, потому что его темпоритм мне абсолютно подошел. Когда учился в ГИТИСе в конце 1970-х, тоже очень любил Москву. А вот в 1990-х — начале 2000-х отношения с Москвой стали более сложными. В последние годы, конечно, город стал чище, появилось много кафешек, баров, ресторанов, привели в порядок парки, музеи, лучше стал ходить общественный наземный транспорт благодаря выделенкам.

Москвичи отличаются от жителей других городов…
Москвичи по-прежнему не только слезам не верят, но и вообще отличаются крайней недоверчивостью. Москвичи не слишком открыты, они как будто все время опасаются какого-то подвоха или, возможно, претензий на их жилплощадь, в связи с чем вспоминается знаменитый Воланд с популярной сентенцией «Люди, как люди, но их испортил квартирный вопрос».

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Лондоне, Париже или Берлине…
Конечно, метро.

Москва мне не нравится…
Наверное, большим социальным расслоением, беспардонным и беззаботным хамством богатых и чиновных. На дорогах и в других местах, где приходится сталкиваться. Еще мне не нравится, что многие дома старой Москвы снесены, она стала уж слишком эклектичной. Эклектика всегда было свойственна Москве, но это была полистилистика, которая ей очень шла. Сегодня в этой полистилистике появилось много общих мест. Эклектика была стилем, а теперь разрушает стиль.

В Москве не хватает…
Дружелюбия, готовности помочь. Мне кажется, что жители Парижа или Берлина, Лондона или Нью-Йорка в значительно большей мере осознают себя жителями города и других людей, живущих в нем, людей в музеях, ресторанах и на улицах признают своими, одногородцами. В Москве же это есть, когда либо «героическая» победа в футболе, либо шествие «Бессмертного полка». А хочется, чтобы витало в воздухе и жило в людях ощущение, что мы жители одного города — Москвы. Столицы России.

Владимир Гридин, Москвич Mag

02 мая 2020

В условиях приостановки театральной деятельности артисты балета остались не только без спектаклей — руководители всех балетных компаний озабочены проблемой сохранения профессиональной формы танцовщиков. Удержать ее без ежедневных классов и репетиций в домашних условиях практически невозможно. О том, как решает проблему театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, рассказывает педагог-репетитор Наталья Ледовская.

Вы отправились в самоизоляцию незадолго до планировавшейся мировой премьеры балета «Aurea» Гойо Монтеро. Есть ли надежда, что в будущем мы увидим этот спектакль или он отменен?

Наталья Ледовская: Конечно, увидим! Все остановилось практически перед премьерой. Была проделана огромная работа, люди были готовы. Это очень сложно: когда много репетируешь, самое важное — дата премьеры, вся жизнь планируется исходя из нее. Теперь же все нужно будет начинать почти сначала.

Считается, что если артист балета не занимается день, то для компенсации пропуска нужно два. Сейчас спектакли не идут уже два месяца. Как вы считаете, сколько времени понадобится танцовщикам, чтобы восстановить форму? Ведь таких долгих простоев у театров практически не было.

Наталья Ледовская: Мы знаем, что во время Великой Отечественной войны театры работали в очень тяжелых условиях, но все равно люди восстанавливались и танцевали, становились великими артистами. Конечно, с тех пор многое изменилось. Я считаю, что восстановление — вопрос индивидуальный, все зависит от «физики» конкретного человека. Есть ребята — я знаю таких лично — кто возвращается в балет даже после армии, даже танцует потом сольные партии. Да что далеко ходить: я уходила в декретный отпуск, пропустила из-за него практически год, а через два месяца после возвращения танцевала Жизель. Второго ребенка родила в сорок лет и снова вернулась, продолжала танцевать, вела балеты. Но знаю, что это удается далеко не всем. Вероятно, здесь важно сочетание природы, физических данных, целеустремленности. Нашим ребятам, конечно, потребуется время, но все же не придется восстанавливаться с нуля — мы продолжаем заниматься. Конечно, уроки дома, когда нет нормальных условий, зала, где можно прыгать, — это совсем не то. Но после того как я недавно посмотрела фильм про фигуристов, понимаю, что нам все же повезло — хотя бы не нужны коньки и лед.

Как в театре возникла идея организовать для артистов онлайн-классы?

Наталья Ледовская: После того, как мы оказались дома и погрузились в интернет, все увидели, что лондонский Ковент-Гарден, Балет Сан-Франциско, Национальный балет Нидерландов и многие другие западные труппы сделали для своих танцовщиков классы в компьютере. Я лежала на диване, смотрела эти классы, довольно сильно отличающиеся от наших, и думала, как это здорово. Была даже мысль самой заняться чем-то подобным, но решила, что сейчас, когда можно позаниматься через интернет у Тамары Рохо (арт-директор Английского национального балета), Владимира Малахова, педагогов парижской Оперы, это не имеет смысла. И осталась на диване. Но тут же мне позвонили из театра: «Лоран (Илер, худрук балетной труппы — прим. «РГ») спрашивает, было бы тебе интересно — это не обязаловка, а именно предложение — давать классы для наших артистов?» Я так обрадовалась! Человек я активный, неделями лежать и отдыхать мне неинтересно. Тем более когда это предлагает театр, а не моя самодеятельная инициатива. Но обрадоваться-то я обрадовалась, но вдруг поняла: это же новые технологии! В которых я ничего не понимаю. Мои коллеги прекрасно знают, насколько сложны мои отношения с техникой, и думаю, что они были в шоке, когда я создала группу и появилась в Zoom. Да я сама была в шоке от себя! Поэтому очень благодарна Лорану, что он мне предложил эту работу, иначе я бы не вышла из привычных рамок, никогда бы не разобралась в преподавании через интернет и думала бы, что прекрасно обхожусь и без этого. А оказалось, в этом много нового, это интересно. А главное, мои сомнения тут же развеялись: театр повесил объявление в нашей внутренней группе в Фейсбуке, а от одного к другому информация разлетелась дальше. Мне стали писать артисты из парижской Оперы, из Германии, пришла Маша Кочеткова, которая сейчас работает в Копенгагене, Таня Мельник и Диана Косырева из Будапешта — образовалась интернациональная группа. И, конечно, занимаются наши артисты. Мы делаем не только станок, но и середину, маленькие прыжочки, а с девочками даже занимаемся на пальцах и берем вариации — из «Дианы и Актеона», «Лебединого озера», «Корсара».

Когда в первые дни изоляции я увидела в трансляциях из противоположных концов света, как люди вертят пируэты на бетоне и паркете, то испугалась, что весь балет не сохранит форму, а перекалечится…

Наталья Ледовская: Вот-вот! Станочек можно сделать, держась за табуретку, холодильник, шкаф. В первые дни, конечно, никто не предполагал, что это так растянется. Думали недельку-другую перетерпеть. А когда все стало затягиваться, начали покупать домой станки, профессиональный линолеум. Спасибо нашей дирекции — у нас в большом репетиционном зале недавно решили стелить новый линолеум и старый, очень удобный, сейчас нарезали и раздают домой артистам. Потому что станка недостаточно, нужно выходить на середину, а девочкам поддерживать пальцы. Когда делаешь станок и даже середину, работает одна группа мышц. Чтобы задействовать другие, нужны прыжки, вариации. Тогда ноги по-другому работают, и форма совершенно другая. Поэтому я как-то ухищряюсь, переделываю вариации — у большинства дома для занятий не больше метра на метр.

В театре классы проходят с живой музыкой, под рояль. А онлайн — под счет?

Наталья Ледовская: Ни в коем случае! Класс дома — это и так тягостно, а если еще не будет музыки, которая нас вдохновляет, мы сойдем с ума и не будем хотеть заниматься. Опять же, мы сейчас пробуем технологии. Театр сразу предоставил для наших классов концертмейстера. Но через Zoom с концертмейстером хорошо, если он был бы рядом со мной. А когда мы в разных местах, ребята говорят: если играет музыка и я в это время делаю замечания, то не слышно музыки, звук переходит на меня. А если говорю я и включается музыка, то не слышно меня. Так что ищем варианты. Сейчас сидели три дня с нашим концертмейстером Дмитрием Пресманом, подбирая музыку, и записали специально для занятий диск.

Вы не просто диктуете движения и их порядок, но проверяете каждого, как на уроке в театре?

Наталья Ледовская: А как же, иначе смысл какой! Пока что я слежу за каждым в телефоне, делаю всем персональные замечания. Но муж сейчас занят тем, чтобы сделать для меня трансляцию в телевизоре. Думаю, еще месяц, и мы освоимся в интернете не хуже, чем в зале.

Поддерживает ли связь с труппой Лоран Илер, уехавший отбывать изоляцию домой во Францию?

Наталья Ледовская: У нас была онлайн-конференция, потому что мы все соскучились друг по другу, хочется пообщаться, увидеться. Он, как и мы, не знает, сколько эта ситуация продолжится. Рассказал нам, что на Западе все спектакли уже отменены до сентября. А теперь я высылаю Лорану ссылку, и он тоже заходит на наши классы. Видимо, нам в ближайшее время предстоит общаться только через Zoom и Facebook. Я поражаюсь нашим ребятам, они молодцы. Самое тяжелое сейчас — отсутствие мотивации. Если не представляешь, когда можно будет выйти на сцену, очень трудно удерживать себя в форме. Но артисты каждый день приходят ко мне. Иногда отпрашиваются и говорят, что хотят позаниматься у западных педагогов — и я их прекрасно понимаю, это уникальная возможность. Я стараюсь продумывать классы так, чтобы было весело, непринужденно и интересно. Мы все поддерживаем друг друга, как можем. Продолжаем танцевать.

Анна Галайда, Российская газета

28 апреля 2020

Идет второй месяц изоляции, театры и концертные залы по-прежнему закрыты, и возвращение артистов к публичной жизни прогнозируется чуть ли не в последнюю очередь. Но «дух веет, где хочет», как говорил Гёте, и Евгения Кривицкая побеседовала об этом и о том, какие премьеры могли бы состояться в Московском музыкальном театре имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко с его главным режиссером и художественным руководителем оперной труппы Александром Тителем.

ЕК Александр Борисович, недавно ваши молодые коллеги собрали онлайн-конференцию и всерьез обсуждали, что будет, когда вновь разрешат культурно-массовые мероприятия. Они уверены, что зритель будет бояться возвращаться в залы, что театры, концерты будут не востребованы. А как думаете вы?

АТ У меня ощущение, что мы являемся свидетелями напасти библейского масштаба. Истинные размеры и последствия того, что происходит, мы пока не в состоянии оценить. Можно только предполагать, что дело не ограничится двух-трехмесячным карантином и проблемами для магазинов, ресторанов, театров. Есть более отдаленные последствия всего, что связано с пандемией: экономика, энергетика, сельское хозяйство. Очевидно, что люди в богатых странах получат проблемы, людям в развивающихся странах (в том числе и в России) придется потуже затянуть пояса, в бедных странах – возможен голод. Это оптимистический сценарий. Пандемия еще раз показала, до чего хрупка наша цивилизация, и что она, быть может, не самая совершенная. Что, возможно, существовали иные пути развития нашей планеты, более щадящие и природу, и население.

Когда мы ставили «Снегурочку», то попытались представить ситуацию гипотетического техногенного катаклизма, а теперь человечество взаправду переживает вирусную атаку.

ЕК Можно сказать, что на вас снизошло предвидение?

АТ Да нет, тут вовсе не надо быть провидцем. Возможные опасности существованию человечества очевидны. Хотя, конечно, могут быть и такие, о которых мы даже не подозреваем. Знаете, мы слишком много о себе воображаем, и в спешке, погоне за эфемерной видимостью успеха многим жертвуем и не обращаем внимания на очень важные вещи. Но, возвращаясь к театральным будням, я скорее оптимист. Уверен, что люди будут возвращаться в театр за иными эмоциями, которых они не получают от онлайн-трансляций, поглощая оперы, балеты из разных театральных домов мира, доставляемые в квартиру, почти как фрукты, гречка, пицца. Перед компьютером, телевизором ты один, ну вдвоем, втроем. В кинотеатре тоже каждый зритель сам по себе, и опасения тех, кто работает в киноиндустрии, мне понятны. Но в театр люди ходят еще и за коллективной эмоцией, за тем, чтобы ощутить себя частью социума, собравшегося здесь и сейчас и объединенного выбором данного театра, спектакля, конкретного состава артистов, с которыми вместе публика сможет похохотать или испугаться, наслаждаться или сострадать. Людям осточертеют их треники и халаты, они захотят нарядиться в шикарные платья, туфли на каблуках, облачиться в костюмы и галстуки, даже те, кто их сто лет не надевал. Прийти и выпить вместе с другими зрителями в этом буфете бокал шампанского или рюмку коньяка, а потом сесть в зал и смотреть и слушать живых актеров. Потому что живое пение, игру оркестра ничто не заменит. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Что потребность вновь устроить себе праздник жизни никуда не исчезнет, праздник, которого так не хватает сегодня – реального, разделяемого сотнями людей. Тут даже количество имеет значение: многотысячная или многомиллионная электронная аудитория – это одно, а тысяча нарядных людей в одном с тобой зале – совсем другое. Это же такое счастье!

ЕК В мае вы планировали выпустить премьеру оперы Вебера «Вольный стрелок». Название вроде бы известное, но, как оказалось, в трансляциях не встречающееся, не говоря уже про афиши театров. Чем обосновывался ваш выбор?

АТ Музыкой. Это первое и главное условие для выбора. У Вебера она такая свежая, непосредственная, в чем-то наивная, вызывающая чувства, вроде бы, давно забытые. Опера оказалась к тому же младшей сестрой «Волшебной флейты» Моцарта и старшей – «Руслана и Людмилы» Глинки. Поскольку «Флейту» и «Руслана» я уже ставил, мне захотелось дополнить список «средней» сестрой. Во всех трех партитурах есть общность и драматургических ходов, и музыкальных характеристик. Везде есть молодая героиня, борьба и становление влюбленного в нее героя, и добрый волшебник – Зарастро, Отшельник, Финн, – благодаря которому все заканчивается благополучно. Но в отличие от Тамино и Руслана герой «Вольного стрелка» – Макс – испытания не выдерживает. Только чудо и добрая воля Отшельника спасает его и дает надежду на счастливый конец. Ну, и немаловажно, что «Вольный стрелок» уже сто с лишним лет не шел в Москве.

ЕК Вы предполагали ее ставить не как сказку? Ведь вряд ли сейчас могут заинтересовать события из жизни охотников в чешской деревушке?

АТ Я искал прием, который позволил бы вновь окунуться в атмосферу азартной игры, опасного приключения. Говоря самым общим образом, это будет нечто вроде компьютерной игры.

ЕК И мы как будто попадем внутрь нее?

АТ Да.

ЕК Вам не кажется, что у Вебера герои выражают чувства несколько старомодно? Когда слушаешь записи, то ария Макса в первом действии или Агаты – во втором оказываются статичными для современного слушателя.

АТ Возможно. Хотя если их поют мастерски, со всеми нюансами, с мыслью, которой все пронизано, то ариями из «Вольного стрелка» можно наслаждаться и без мизансцен, на филармонической эстраде. Но в театре необходимо действие, спровоцированное конфликтом, – это и делает происходящее увлекательным и сочувственным. Это один из главных козырей театра: возможность и необходимость затянуть зрителей в спектакль, возбудить их воображение, поставить их перед выбором заодно с героями.

ЕК В мае мы отмечаем 180-летие Петра Ильича Чайковского. Вы планировали его отмечать?

АТ У нас был намечен на 12 июля большой концерт, Чайковский-гала, для которого заранее составлялась программа, сочинялась сценография, работала команда – дирижер Феликс Коробов, режиссер Людмила Налётова, художник Владимир Арефьев. А вот состоится ли? Мы хотели, чтобы прозвучали фрагменты из редко ставящихся опер. Вы сами знаете, из его десяти дошедших до нас опер (от юношеской «Ундины» осталось только пять фрагментов) обычно идут три: «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Иоланта». Иногда мелькнет «Мазепа» или «Орлеанская дева», еще более редкий гость – «Чародейка». А где «Черевички», «Опричник», «Воевода»?

ЕК Как вы объясняете такое положение вещей?

АТ Много причин. Драматургические и текстовые изъяны либретто – очевидно, Петр Ильич не был столь же придирчив к драматургии и языку, как Римский-Корсаков или Мусоргский, сам писавший свои либретто и обладавший незаурядным литературным даром. Также певческими трудностями и сложностью интерпретации, ведь как раз эти оперы привязаны к определенным историческим периодам в России или Франции (если брать «Орлеанскую деву»). Это создает известные сложности в реализации спектакля. Делать его в кокошниках, с хоругвями и челобитьем невозможно, перекладывать в «сегодня» – неимоверно трудно, швы часто вылезают наружу, материал сопротивляется и тактически, и стратегически, и текстом, который поется, и музыкой. Вероятно, эти оперы не столь совершенны, как «Евгений Онегин» и «Пиковая дама», но в каждой есть очень яркие, сильные сцены. В конце концов, и у Моцарта не все равноценно триптиху с да Понте, и у Верди не всё – «Травиата» или «Отелло». Но сегодня ставят всего Моцарта и всего Верди. И мы должны ставить всего Чайковского.

ЕК Как бы вы сформулировали, почему вы любите Чайковского?

АТ Не очень легко кому-либо или чему-либо исторгнуть из меня слезы восторга, сострадания и ощущения, что я не просто так живу на этом свете. А Чайковскому это удается. Его музыка дает нам возможность душевного роста, осознание своей предназначенности, миссии человека и человечества вообще.

ЕК Если бы вам позвонили из какого-нибудь театра и пригласили поставить любую оперу Чайковского, какую вы бы выбрали?

АТ Любую из тех, что не ставил. Возможно, сделал бы другую «Чародейку». У меня еще тогда, во время постановки в Большом мелькнул в голове другой спектакль. Хотя, с другой стороны, и заказ дает очень сильный стимул. Мы знаем, как выдающиеся композиторы создавали на заказ гениальные партитуры – Россини, Доницетти, многие другие. Случайность задачи мобилизует какой-то дополнительный ресурс в тебе. Если бы мне предложили: поставьте «Опричника», у нас есть певцы, способные его одолеть, – то я бы, конечно, «в лепешку разбился», но придумал интересный ход, чтобы спектакль не ассоциировался с историческим затрапезом. Чтобы могли говорить, что это не только «про них», но и «про нас».

Я ставил «Онегина», «Пиковую даму» дважды и «Чародейку», и в них не было прямого следования времени и месту, слепой попытки воспроизвести «седую старину». Как и не было насильного водворения в «актуальное сегодня». При этом постоянно раздаются голоса: «Вот человек впервые придет в оперу и захочет посмотреть то, как сам композитор задумал, а ему предложат трактовку, где Жанна д’Арк работает в соседнем банке?!» Но есть не менее страстные голоса и с другой стороны: «Я видела эту оперу восемь раз, меня не интересует прошлое, я не понимаю, что такое Грязной – опричник, вот Грязной – офицер Росгвардии – это я пойму. Где концепция?!»

Нельзя отказать в логике первым, как и в своем праве вторым. При этом, трезво глядя на сцену, мы можем заметить, что ни верность «традициям», ни «актуальность» не гарантируют попадание в «десятку», возникновение эффекта резонанса слышимого и видимого, музыки и действия. На перекрестных путях «они и мы», «сегодня – тогда» ищется неожиданный эффект, любопытное столкновение, из которого рождается спектакль.

ЕК Вернемся в наши дни. Вы не только действующий режиссер, но и наставник молодых, профессор в ГИТИСе. Как проходит учебный процесс в удаленном доступе?

АТ У студентов сохраняются лекционные предметы онлайн, и мы с педагогами мастерской решили, что будем проводить уроки актерского мастерства в той мере, в какой их можно осуществлять через программу Zoom. Нам важно, чтобы первокурсники не расслаблялись, не теряли с нами связь. Конечно, ни репетиции, ни спевки невозможны – это смешно, нелепо. Но какие-то упражнения, актерские и режиссерские задания первого курса можно выполнять, мы их скорректировали с учетом специфики общения. Должен сказать, что студенты с азартом и радостью откликнулись на призыв продолжать заниматься, делать все, что мы можем в дистанционном режиме.

ЕК Мы ведь понимаем, что это паллиатив, который не должен заменить лекции в классе. Хотя и есть мнение сверху, что дистанционное обучение – благо.

АТ Дистанционное обучение актерскому мастерству – это профанация, блеф. Даже лекционные предметы, когда лекции проходят в аудитории, имеют совсем другой результат, чем онлайн, поскольку есть эффект реального общения, невозможного в сети. Это опасно, когда люди переносят свою жизнь в интернет. Это там они учатся, работают, влюбляются, совершают подвиги. А что же в жизни?! В вопросах образования, как и во многих других, нельзя спешить с решениями. Нужен совокупный вывод из переживаемого нами сегодня опыта. Философский вывод. Сейчас меняется мировоззрение, меняются взгляды. Мы пока не знаем, что дальше. Мы в начале пути. Конечно, мы существуем, вроде бы, не после Потопа. А все-таки, Библию мне перечитать интересно. Напоследок хочу обратиться к артистам, певцам, музыкантам, к зрителям: самое главное – не падать духом. Надо быть в форме – и физически и духовно – для того, чтобы противостоять нашествию неклеточных.

Евгения Кривицкая, Музыкальная жизнь

17 апреля 2020

Forbes Life поговорил с директорами семи театров страны, столичных и провинциальных, академических, музыкальных, независимых, и выяснил, что они предпринимают для спасения индустрии

То, что театры закрыты физически, не значит, что они исчезли из культурного ландшафта. Наоборот, они все активнее выходят в онлайн, создают новые форматы, образовывают и развлекают тех, кто внезапно оказался заперт в четырех стенах. Что дает режим самоизоляции театру и что его ждет, когда все мы выйдем из дома? С какими трудностями столкнулись государственные и независимые учреждения культуры и какие перспективы видят в сложившейся ситуации? Forbes Life расспросил руководителей театров.

Антон Гетьман, генеральный директор Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко:

«В здании театра сейчас работают только сотрудники, обеспечивающие бесперебойное функционирование инженерных систем и безопасность. Театральный офис, административные и творческие руководители работают удаленно. Возможно, практика такой работы приживется, и частично мы будем использовать ее и в «мирное» время. Все артисты переведены в режим нерабочего дня с сохранением заработной платы. Такой режим требует немало усилий. Специфика музыкального театра подразумевает постоянный тренинг. В обычной жизни это и балетные и вокальные классы, репетиции оркестра и хора. В нынешних условиях это невозможно. Тем не менее, многие занимаются дома и поддерживают необходимую форму. Артистам балета, например, мы нарезали куски балетного линолеума, чтобы они могли дома делать балетный класс.

Мы сохраняем связь с нашими зрителями, стараемся поддержать их в это непростое время. Совместно с онлайн-кинотеатром Okko организовали показы наших спектаклей. Для онлайн-формата наш образовательный проект «Студия» вместе с развивающим проектом «Кругозор» придумал специальные программы, которых раньше у нас не было. Они рассчитаны на разные возрастные группы: от детской аудитории и подростков до взрослых. За прошедшие три недели «Студия» провела тридцать разных мероприятий. Их посещаемость выросла почти в три раза.

Мы все оказались в ситуации полной неопределенности. Никто не знает, когда возобновятся репетиции и спектакли, какова будет глубина наших финансовых потерь, когда зритель снова пойдет в театр, и сколько времени потребуется на восстановление зрительского спроса и наших доходов до прежнего уровня. Пандемия затронула весь мир, — никто не может спрогнозировать, когда и в каком виде могут быть восстановлены договоренности с зарубежными партнерами о постановках и гастролях. Сейчас критически важно прорабатывать разные тактические сценарии, максимально эффективно использовать время простоя, и быть готовым к любому развитию событий. Что касается стратегии, то она очевидна: сохранение финансовой стабильности театра и заработной платы сотрудников. Возможно, ради этого придется отказаться от каких-то проектов, а какие-то переносить на будущее. Процесс полного восстановления театра может занять несколько лет».

Ника Пархомовская, Forbes

Старая версия сайта доступна по ссылке old.stanmus.ru

Мамт Life

Прощание с Вячеславом Войнаровским

Студия МАМТ играет

Чайковский-марафон / «Музыкальная жизнь»

В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко открылся новый сезон / Сюжет телеканала «Культура»

Наше музыкальное все / «Независимая газета»

Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко открыл новый сезон. Сюжет телеканала «Россия-Культура»

В театре Станиславского и Немировича-Данченко начались первые репетиции. Сюжет телеканала «Россия-Культура»

МАМТ откроет сезон 4 сентября оперным концертом из произведений Чайковского

«Не очень перспективное планирование. Чем балет будет завлекать зрителей впредь»

Музтеатр им. Станиславского и Немировича-Данченко досрочно закроет сезон 15 июня

Феликс Коробов: «Чайковский утвердил музыку как важный компонент балетного спектакля»

Руководители театров о том, как переживают карантин

Встреча с Лораном Илером

Встреча с Александром Тителем и Феликсом Коробовым в Музее им. Бахрушина

В «Стасике» показали летящий поцелуй / «Московский комсомолец»

Новый партнер

Мы очень любим оперу / classicalmusicnews.ru

Буфетное обслуживание

Юбилей Дмитрия Китаенко

Правила посещения Музыкального театра до особого распоряжения

Александр Титель: «Может, коронавирус как-то особенно распоясывается в театрах»

Александр Титель: «150-200 человек в тысячном зале — это удручающая атмосфера»

Это мой город: худрук оперы театра им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко Александр Титель

Продажа билетов на спектакли ноября

Эндрю Уоттс: «Если вы создаете программы для Зальцбурга, то не надо приглашать одних и тех же людей» / «Музыкальная жизнь»

Изо всех балетных сил / «Коммерсант»

Чайковский. Страсти по опере / Rewizor.ru

Празднование Дня города

Почетные звания работникам Музыкального театра

Музыкальный театр Станиславского открывает сезон под знаком Чайковского

Возврат денежных средств за отмененные спектакли!

Феликс Коробов: «У меня сложные привычки – не могу работать без цели»

Лоран Илер: «Всем выдали линолеум»

Как балетная труппа Музыкального театра продолжает работать дома

Умер Вячеслав Войнаровский

Московский праздник в сложные времена / «Музыкальная жизнь»

«Студия МАМТ» открывает сезон и запускает новый Музыкальный клуб

Музыкальный театр Станиславского открыл сезон Чайковским / «Культура»

Приветствие Александра Калягина

«Не с теми доходами». Культурные учреждения раскрыли данные о потерях из-за коронавируса

Юбилей Татьяны Чернобровкиной

Переносы спектаклей!

Юбилей Александра Лазарева

Эрика Микиртичева: «Поддерживать форму на карантине легче, чем после декрета»

Александр Титель: «Мы являемся свидетелями напасти библейского масштаба»

Генеральный партнер

Генеральный медиа-партнер

Официальный партнер

Авиационный партнер

Официальный отель