Русские сказки, разложенные до молекул, сеанс психоанализа на глазах у изумленной публики и ироничный неоклассический класс-концерт — вечер мировых премьер прошел в МАМТ им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко на контрастах.
«Ворга» — первая из трех премьер, в некотором роде оммаж русским сказкам, вернее, их архетипам, которые, по мнению хореографа, есть в каждом из нас. Тут и Баба-Яга, и Красна Девица, и Иван-дурак, и даже Змей Горыныч. Данные зрителям в ощущениях. Читаешь в программке такие названия партий и ожидаешь увидеть привычные образы, но — нет. Балерины в темных купальниках и юбках, с черными косами, танцовщики в черных костюмах, Иван-дурак — в черных брюках с обнаженным торсом. Только для Бабы-Яги сделали исключение, нарядив ее в седой парик, телесный купальник и те же черные брюки (сценография и костюмы Марии Утробиной).
На темной сцене — большой экран с пульсирующим на нем ядром на кроваво-красном фоне (за видео отвечает сам композитор, Константин Чистяков) и главный герой, который будто рождается из этой экранной пульсации. Он начинает двигаться спиной к залу, постепенно наращивая и силу танца, и накал эмоций. Понять, что перед нами архетип Ивана-дурака (почему, кстати, дурака, а не царевича), можно только по ходу спектакля, наблюдая, как он проживает полную хореографически-гимнастических лишений жизнь.
Иннокентий Юлдашев сделал все, что мог, чтобы передать в подчеркнутой безликости спектакля максимально большой спектр эмоций. Временами казалось, что костей в теле у него вообще нет, столь мягко и безусильно он двигался.
Название второй премьеры — «Последний сеанс» — ассоциируется скорее с кино, чем с психоанализом, однако спектакль именно о последнем. Не самая очевидная тема для балета, но — почему бы и нет?
Павел Глухов начал и закончил свой спектакль оркестром. Нет, не увертюрой и не кодой: в начале музыканты по очереди проходят по сцене и спускаются в оркестровую яму; в финале точно так же, по очереди, уходят, и по мере их ухода стихает музыка. На сеанс психотерапии важно правильно настроиться и правильно из него выйти, например, под музыку. Декорации в спектакле лаконичные, вернее — декорация одна. Анастасия Рязанова придумала стену из 12 дверей с мутными грязными стеклами (а где вы видели ясное подсознание?), которые открывает главная героиня в поисках себя. Там же, в глубинах подсознания, она встречается с другой версией себя, возможно той, что когда-то приняла неправильное решение, и с мужчиной из прошлого, с которым тоже могло быть все иначе, чем случилось. Оксана Кардаш, Ольга Сизых, Сергей Мануйлов и Джона Кук танцуют в этом психологическом лабиринте легко и достойно.
Воспоминания часто врут и могут сильно расходиться с тем, как было на самом деле. И с этими иллюзиями иногда бывает больно расставаться. Кажется, именно на эту тему поразмышлял Павел Глухов. Параллельно танцуют два дуэта, в каждом мужчина и женщина, только в одном любовь и нежность, в другом — претензии и обида.
Если первые два спектакля вечера были так или иначе посвящены поискам себя, то в третьем, «Класс-концерте» худрука балетной труппы МАМТ им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко Максима Севагина, все себя, кажется, наконец нашли. В классике, что показательно.
Начинается «Класс-концерт» с экзерсиса у станка. Прима, премьер, солистки и солисты, кордебалет — все как полагается. Точно отмеренная танцевальная ирония убирает присущий таким постановкам пафос и превращает ее в увлекательное путешествие в балетный класс. Где кругом зеркала в разных проекциях, и балерины в коротких пышных белых пачках, похожих на распустившиеся пионы (сценография и костюмы Владимира Арефьева), сплетничают танцем о чем-то очень увлекательном. А хореограф умело вплетает в их танцевальный щебет то затейливые перестроения, то пируэты, то неожиданные, но очень точные музыкально акценты.
Постановки Максима Севагина в принципе очень музыкальны, и «Класс-концерт» не стал исключением — Обер и Оффенбах кажутся настолько неотделимыми от происходящего на сцене, будто специально писали для него музыку. Шутить в балете трудно, еще труднее делать это танцем, а не пантомимой или комедией положений, но Максиму Севагину удалось. Во всяком случае веселое вставное па-де-де «Павлова и Чекетти» (очевидно отсылающее к одноименному дуэту Джона Ноймайера, у которого все совершенно серьезно) вызвало бурные и заслуженные аплодисменты публики. Оксана Кардаш и почти неузнаваемый в гриме герой вечера Иннокентий Юлдашев с упоением отдавались своим ролям и танцевали дьявольски сложное, виртуозное, изобилующее трюками па-де-де с обманчивой легкостью.
Оксана Кардаш продемонстрировала недюжинный комический дар, выдав Приму в предлагаемых обстоятельствах по полной программе. «Ах, я не могу работать в таких условиях», — и раз, сложилась умирающим лебедем. «Ах, вы такой затейник, Энрико», — и шлет поцелуй точно в музыку. Впрочем и Чекетти Иннокентия Юлдашева был под стать своей приме — убеждал, восхищался, вдохновлялся и творил, творил, творил. (Кстати, в конце премьерного блока спектаклей Иннокентия Юлдашева вполне заслуженно возвели в ранг премьера.)
К сожалению, яркое вставное па-де-де затмило финал спектакля с дуэтом Примы (Наталья Сомова) и Премьера (Денис Дмитриев) и кодой. На фоне «Павловой и Чекетти» это смотрелось пресно и несколько смазало впечатление от спектакля. Тем не менее, «Класс-концерт» наверняка станет хитом афиши театра.